(Лк. 19:1-10). Принятие Закхеева покаяния - дело величайшей милости. Обычно Господь или спрашивал о вере или вызывал покаяние и решимость изменить жизнь. Здесь идет навстречу тайным движениям сердца Закхея и намерениям, которые целует прежде их проявления. И не ошибся, и не напрасно сказал "сойди скорее" ибо тот вскоре говорит: "половину имения моего отдам нищим" и так торжественно обещает разрушить то, чему служил всю жизнь - богатству и стяжанию.

И он услышал: "ныне пришло спасение дому сему."

Как грех быстро охватывает сердца людей, так и добро и ревность о спасении простирается на всех единомышленников, увлекая их на новые пути.

"Потому что и он сын Авраама" - преимущество это не зависит от Закхея. Сыны Авраама - это иудеи с правильными взглядами на Бога и на спасение. Да не превозносятся сыны Авраама, ибо Господь и из камней может создать сынов Авраама. Здесь к доброму настроению Закхея прибавляется и правильная вера, которую Господь принимает за подвиг и добродетель.

"Днесь спасение дому сему" - на этом основывается вера в крещение младенцев. Порыв к добру, соединенный с верою и надеждою, очищает душу не только верующего, но и всех причастных к нему его близких и сего младенца.

"Он зашел к грешному человеку," - говорили иудеи, не зная, что в душе Закхея уже началось возрождение, которое увидел Господь.

С колебанием и борьбой принимают крещение язычники. Почти то же переживал и Закхей, но его положение облегчалось тем, что в нем осталась благодать сына Авраама, помогающая его возрождению.

До сих пор у евреев, даже резких противников Христа, есть некоторое волнение и неуверенность перед Ним, как будто остались в их душе какие-то двери, через которые может войти Христос.

Евреи до времени отошли от Бога, но в них может быть более чем в каком другом народе есть возможность через покаяние стать истинными сынами Церкви Христовой.

Я видел, как еврейские юноши приступали к Таинству Крещения: они входили во св. купель скорчившись, как бесенята, а выходили спокойные и сияющие, как ангелы.

Тоскует душа человеческая о своей первой красоте и тянет ее ко Христу; вот почему нераскаянные грешники, как из евреев, так и из прочих народов, не могут слышать о Христе с безразличием и равнодушием, но теряют спокойствие.

"Пощади, Господи, народ Свой," - молится пророк Иоиль устами священников. В тяжелом положении упорства и противления находится иудейский народ и кто будет проповедовать евреям, тот будет убит ими; убьют и первого и четвертого, но от пятого примут благословение. Это будет не в нашем поколении, но Церковь верует, что до конца света будет обращение евреев.

Мы не увидим этого их рождения от Бога, но иные поколения увидят, когда начнут сбываться пророчества об иудеях. Надо молиться, об их обращении и спасении, как молился об этом русский философ Соловьев.

Если Пророк Илия не сразу согласился исполнить просьбу Елисея, а только после упорного и дерзновенного отказа отойти от него, то когда и мы молимся и просим и не оставляем своей молитвы, мы приближаем сей спасительный и радостный день.

"Се: пол имения моего, Господи, я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо" (Лук. 19:8). Эти слова покаявшегося мытаря не были ответом на прямой призыв Господа Иисуса Христа, а добровольным, по собственному почину жертвователя, провозглашением его доброй воли.

Не так приняли подобное желание другие собеседники Его, а некоторые, например богатый юноша, выслушав такое пожелание вовсе не исполнил его, но "отошел с печалью, потому что у него было большое имение."

Повествование Евангелия настолько ясно, что в данном случае казалось бы не дает никакого повода к кривотолкам и недоумениям, но современные читатели, интересующиеся Священным чтением, с такою жадностью ищут, к чему бы им придраться, что и сей рассказ Евангелия, трогательный по своей простоте и глубине, не избежал криводушия самозваных толкователей и вместо того, чтобы пробуждать в них чувства непосредственного умиления, он является предлогом для уклонения в сферу софизмов и с легкой руки Льва Толстого ставят коварный вопрос о дозволенности христианину иметь какое-либо имущество, или же ищут в этом священном отрывке требования об обязательном раздаянии имущества и добровольной нищете.

Правда бывали и такого рода требования из уст Христа Спасителя, но лже-толкователи в данном случае, как и во многих других, намеренно не дочитывали до конца Христовых слов, а если бы дочитали, то у них не осталось бы никакого недоумения, ибо Божественные глаголы выражены здесь настолько ясно, что не допускают никаких сомнений.

Да, тот юноша, как и раньше апостолы рыболовы, должен был, исполняя слово Господне, отречься от всякого стяжания и принять добровольную нищету, обратившись в странствующего проповедника, как и прочие Апостолы и их Божественный Учитель.

Такое звание, предлагавшееся Христом далеко не всем верующим, а только призванным быть Его Апостолами, не исключало из среды Его последователей людей, имев-ших состояние, а иногда и богатство, каковыми были Иосиф, Никодим, Марфа и Мария и Лазарь; и только высшее звание Апостола, т.е. профессионального проповедника Еванге-лия, требовало отречения от имущества и добровольной нищеты, как это ясно из различных мест Св. Евангелия.

Но возвратимся к Закхею. Его порыв настолько полюбился нашему Спасителю, что Он не обинуясь сказал, выслушав исповедание сего мытаря: "ныне пришло спасение дому сему" тогда как в других случаях после душевного или телесного исцеления обращавшихся к Нему, обыкновенно следовало предупреждение, "иди и впредь к тому не согрешай." Такое назидание получил и расслабленный и прелюбодейная жена, но не Закхей, хотя обращение его только что началось, но началось с такою силой, что заменило собою всякое возможное со стороны Целителя предупреждение, а соединилось с торжественным обещанием Его: "ныне пришло спасение дому сему."

Теперь спросим: что же особенно богоугодного усмотрел Господь в исповедании Закхея, побудившее Христа так уверенно восхвалить его покаянный подвиг. Ответим: первое - то, что Закхей не дождался какого-либо прямого повеления Христа, но сам понял и торжественно исповедал сознанный им долг перед Богом, заключившийся в том, чтобы поднять борьбу со своею главною страстью, что надлежит делать всякому, возложившему на себя Христово иго, второе, - что, он не по щадил своего пристрастия к стяжанию, коим возбудил ненависть окружавших его соплеменников: он не перечислял перед Христом своих разнообразных грехов, неразрывно связанных с его званием, но богоугодным обетом своим сразу же обезглавил того духовного змия - любостяжания, который опутал его совесть и возбудил против него ненависть народа.

Апостол сказал, что начало всех зол - сребролюбие (1 Тим. 6:10), но кроме этого начала в душе человеческой имеется и другое зло, засевшее в самой глубине ее и ведущее душу к погибели. Это основное зло, всегда готовое отравлять всякое доброе дело человека, есть - самолюбие или гордость, которое наш великий поэт Пушкин в молитве своей наименовал сокрытой змеей.

Уже неоднократно говорили мы с этого святого места а том, что гибельность этого Христоненавистного начала, т.е., гордости, заключается в том, что оно действительно змия сокрытая и обнаруживается только в натурах непосредственных и правдивых, а в более лукавых прикрыта на первых порах любезною учтивостью и услужливостью.

Но если Закхей так победоносно умертвил в себе сребролюбие противоположным подвигом милосердия, то тем более нужно умерщвлять сокрытую змию гордыню подвигом терпения, прощения обид и даже совершенным нечувствованием оных. Не потому нечувствованием, что люди не желают испытывать свою совесть, а потому что никогда не считают себя самых правыми.

(Лк. 18:10-14). Фарисей благодарит за сохранение в чистоте; фарисей не осужден - сказано только, что мытарь более оправдан.

Обыкновенно проповедники говорят, что фарисей был великим грешником и что он лгал, говоря о своих добродетелях. Мы так плохо о нем не думаем: он не лгал, и у него есть несомненные добродетели.

В притче высказана мысль о том, что покаяние имеет большую ценность, чем многие подвиги и что последние имеют ценность только будучи связаны с покаянием. Поэтому три четверти наших молитв - покаянные.

Но в чем, скажут, каяться фарисею, если он не сделал грехов?

Надо каяться в том, что мало сделал добра. Когда идешь далеко, надо считать не то, что прошел, а сколько еще остается. Надо каяться, что недостаточно угодил Богу, без умиления молился и не каялся. Подлинные христиане любят покаяние. Их любимая книга триодь постная. Покаяние есть добродетель для всех доступная и для всех одинаково необходимая. Покаяние не зависит от подвигов: не мало людей жестоких сердцем, гордых и сладострастных, которые каялись. Покаяние - добродетель самая близкая людям: только немногие восходят до высоты славословия и благодарения.

Фарисей несет подвиги и благодарить за них Господа, но не приносит покаяния, а мытарь, не смевший поднять главы своей, был более оправдан, более очищен, чем фарисей.

Ты, христианин, осуждающий фарисея с его подвигами и присоединяющийся к восхвалению мытаря, - имеешь ли ты мытарево покаяние или у тебя холодное сердце и в нем нет вопля мытарева - "Боже, милостив буди мне, грешнику."

"Всякий возносящийся - смирится." Это понятно в отношении гордого и самодовольного - смирение для него исцеление. Церковь желает им этого исцеления даже путем тяжких испытаний: "Приложи им зла, приложи им зла, сильным земли," чтобы они смирились, поняли свою погибель и покаялись.

Но смирения у людей благочестивых многие не понимают. Вот вы хвалите какого-либо праведника, а он отнекивается и, стесняясь и перебивая вас твердит, что он грешник и недостоин вашей похвалы. Он делает так по смирению, а слушающие его выражают удивление и даже недовольство, что как же этот человек, заведомо добродетельный, говорить, что он такой же грешник, когда-де это неправда и разве можно и похвально по смирению говорить неправду? Так возникает как будто столкновение добродетелей смирения и правдивости. Однако это только кажущееся столкновение, и недоразумение легко разрешается.

Конечно, надо всегда говорить правду и никогда не осквернять своих уст неправдою, и тот праведник, который в ответ на похвалы отвечает упоминанием о своей греховности, не говорит неправды. Он не станет, конечно, клеветать на себя и говорить, что он делал то, чего не делал; не скажет, что он убивал и делал те самые или горшие грехи, какие делал хвалящий его собеседник. Нет, но праведник думал не о том, что он сделал, а о том, чего он не сделал, сколько он еще остается должен Божией милости, сколько ему еще остается впереди не пройденного пути спасения. Именно потому, что он праведник, он сознает свои долги милости Божией и с сокрушением вспоминает о том, как он недостоин этой милости. Эта милость так велика и безмерна, и спасение так благодатно, что нельзя перед ними опираться на то ничтожное, что сделал человек.

Фарисей был менее оправдан не за то, что он говорил правду о своих подвигах и не потому, конечно, что он имел эти подвиги, и еще менее потому, что он благодарил Бога за то, что совершил эти подвиги, а потому, что он так их ценил и пред лицом Божией милости говорил и радовался тому ничтожному, что он сделал. Только забыв о величии Божией милости, можно ценить свое ничтожное богатство. Вот почему в покаянии мытаря больше любви к небесным благам, чем в словах фарисея о своих трудах ради них.

В наших словах нет противоречия со словами Спасителя, обращенными к богатому юноше: Господь сперва сказал ему только об исполнении заповедей, а затем, после слов юноши, что все заповеди им исполнены, "возлюбив его" предложил ему высший подвиг апостольства. Нет в наших словах противоречия и с оценкой Спасителем лепты вдовицы, "отдавшей все, что имела" (Мр. 12:42). Да, она отдала и последнее, хотя имела серьезные нужды, однако здесь нет речи о подвиге добровольной нищеты. Бедность и богатство понятия весьма относительные, отдавая свою лепту, вдовица не меняла своего положения бедности и потому она не исполняла подвига, предложенного юноше. Поэтому в этом случае нет сходства с тем, о котором идет речь.

Нельзя, говорим, произвольно раздавать свое имущество; разными способами Господь призывает своих избранников к подвигу добровольной нищеты и апостольства. Скажет ли Он им об этом устами их духовника или откроет ли сердцу после того как "сия вся," т.е заповеди, сохранили, об этом мы не станем сейчас говорить, а пока будем помнить, что этот подвиг - есть подвиг высший, за который нельзя браться произвольно и без глубокого основания и немалого испытания.

Но будем помнить и то, что были и есть такие люди, которых Господь призывал к этому великому и славному подвигу. Это избранники Божии. Таков Филарет Милостивый. Сперва он раздал деньги, потом вещи, но снова разбогател и снова раздал. Это избранники Божии. Вы же помните, что Господь не любит доводить до крайней нужды людей, которые охотно помогают и жертвуют. Не надо привязываться сердцем к своему имуществу и богатству, велико оно или мало. "Богатство если притекает - не прилагай сердца." Будьте милостивы и щедры. А если ты беден и жалеешь, что не можешь помогать беднякам, то старайся помочь трудом или постарайся обрадовать ближних. Апостол Павел говорит, что надо помогать охотно, не с нуждой. Сердце не должно быть привязано к своему добру, должна быть всегда готовность поделиться. "Милостивые будут помилованы" потому, что вокруг них всегда живет любовь и единение.

Конечно, такая характеристика вполне приложима ко многим из них, может быть, и к большинству, но Спаситель наш не такого фарисея описал в своей притче.

При сем доброго христианина не должно покидать самоукорение, а отнюдь не похвальба достигнутого в духовной жизни успеха. Конечно, это не исключает благодарности молящегося Господу за то, что Господь его избавил уже от некоторых грехов или пороков, но не должен забывать, что Бог послал бы ему более обильные дары благодати, если бы он сам смирялся, усерднее молился и каялся в допущенных грехах, понуждая себя к новым подвигам в борьбе с ними.

Вот этого-то и не было в приточном фарисее, так что горько оплакивавший свои грехи мытарь пошел в дом свой более оправданным, чем фарисей, довольный своими внешними добродетелями. Заметьте это выражение - более оправданным.

Значит и фарисей не просто хвалился пред Богом, а старался угождать Ему и охранять в чистоте свою совесть.

Отсюда ясно, что вся наша жизнь должна быть постоянным шествием вперед, постоянным приближением к Богу, упражнением в добродетели и недовольством собою.

Вот этого-то почти совсем не понимают большинство наших светских богословов и даже значительная часть духовных.

Самопротивление, самопринуждение и самоукорение вот наш путь к небесному Царствию, а при наличности таковых внутренних подвигов, конечно, и вся наша жизнь будет постепенно подвигаться к совершенству, в чем да укрепит нас Господь постоянным воспоминанием выслушанной сегодня Божественной Притчи.

(Лк. 15:11-32). Эта притча может быть наиболее известна и потому мы напомним лишь некоторые мысли, которая она в нас вызывала. Притча отмечает постепенность внедрения пороков. Им противостоит добро, виденное человеком в своей жизни, и если бы не это препятствие, то порок внедрялся бы в человека и в общество с быстротой брошенного камня и изуродовал бы его и окружающих. Блудный сын не погиб "в себе пришел." Поводом к раскаянию послужил голод. Это - драма повторяющаяся всегда и в наши времена. Голод и нужда - это повод к покаянию, первый толчок; добрые воспоминания - указывают путь покаяния. Блудный сын едва ли бы покаялся, если бы не вспомнил добро, которое он прежде видел. Это надо помнить всегда и надо помогать друг другу, чтобы у людей были воспоминания добра; помогать и внутренне и внешне.

Путь покаяния и возвращения к добру - путь далекий. Его можно пройти лишь с искренним чувством. Но помните, что идущего видит издалека его Отец, и возвращающийся "мил ему был."

Слова блудного сына, обращенные к Отцу, - это обстановка спасения: порочное само приговаривает себя к наказанию, само осуждает себя и наказание признает заслуженным и справедливым. Неужели, скажут, он не понимал, что это было бы жестоко, со стороны Отца -взять сына в число наемников. Нет, он не считал Отца жестоким, но наказание почитал справедливым и заслуженным - таково всегда всецелое покаяние и в ответ на него Отец одевает его в первую, или прежнюю, одежду.

Покаяние есть надежное и прочное условие возрождения. В покаянии есть горечь, но есть и элемент радости, ибо за покаянием стучится в сердце и надежда. Но покаяние наступает постепенно и путь возвращения не близкий. Редко сразу прекращаются пороки. У отступивших от Бога есть голод духовный, но есть и грубость души, и избалованность сердца.

Страдания и голод, говорим, есть первое средство к возрождению. Но и помимо них могут наступить покаяние и умиление: вспомните Закхея, который, не нуждою гони- мый, с такою искренностью и силой отдался покаянию и умилению, что стяжал спасение себе и дому своему.

Старший сын не обрадовался возвращению брата и его примирению с отцом. Почему? По зависти. Это тяжкий грех и столь распространенный и какая сила этого греха. Из-за нее избивали Апостолов и убили Христа: "Пилат видел, что из зависти предали Его." Зависть кипит в сердце как ненависть, но она еще связана с клеветой. Мы не свободны от зависти, она многих среди нас приводит к злодеяниям и если сравнить наше отношение к жертве наших злодеяний из зависти, с отношением иудеев ко Христу, то надо сказать, что последние лучше нас, потому что они верили, что поступают правильно, чего нет теперь, и теперешние враги Христа не лучше, а хуже той страшной толпы злодеев, которая добивалась распятия Его. Вся жизнь Европы есть борьба со Христом и все, говорящие со злобой или насмешкой о Евангелии, соучастники этой борьбы. Ужаснемся же глубине падения врагов Христовых и тому, что нет такой высоты, на которую бы не посягала клевета.

(Притча о Страшном Суде; Мф. 25:31-46). В этой притче особое внимание привлекает спор людей с Богом их возражения на Его суде: осужденные и оправданные одинаковыми речами встречают Его суд, но эти речи выражают нравственные настроения прямо противоположные.

Общим в ответах праведников и грешников является и то, что им кажется невозможным, чтобы Бог мог находиться в уничиженном положении. Принципиальную возможность этого они знали, но в действительности им это кажется совершенно немыслимым. Но Бог отвечает им словом неопровержимым. Далее и те и другие признают Его суд неправильным, но одни потому, что этот суд слишком суров, другие потому, что он слишком милостив. Одни говорят, что у них были добрые дела и их не в чем упрекнуть и нельзя осудить; другие признают все сделанное настолько ничтожным, что награда им кажется незаслуженно великой.

Первые стоят перед Богом в настроении ожесточенности, вторые - смирения.

Вид Судьи кажется немилостивым, но Его суд не есть взвешивание дел, содеянных людьми, и Его приговор не отмщение. Его суд только выражение нравственного состояния людей, стоящих на суде, и Его приговор есть результат ожесточенности одних и покаянной примиренности других.

Ожесточенность нераскаянных есть страшное ожесточение: оно говорит о полной охлажденности сердец и отделенности от любви. С этим настроением они прожили свою жизнь и с ним предстанут пред Судией в Его славе. Но может быть они бы смягчились, если бы им была оказана милость? Нет, такому ожесточению нельзя оказать и милость, ибо оно от милости становится еще более ожесточенным.

Времени больше не будет. Кончилось колебание между добром и злом, Господь судит то нравственное состояние, в котором призвал людей и в котором они стоят перед Ним. Господь ждет от нас не многих по числу дел, но состояния примиренности и милости.

Когда открывается дверь, то освещается вся темная комната. Так освещается душа, когда отверзается дверь покаяния, а там, где есть покаяние, там есть надежда на спасение.

Мысль о Страшном Суде на большинство людей производит удручающее впечатление, даже на тех, которые и Богу молятся и о спасении души своей размышляют. Им все кажется, что приветственные слова праведникам мало имеют отношения к их душе, более подлежащей прещению (sic), изреченному на грешных.

Не так было у древних христиан, которые со светлою радостью ожидали Второго Пришествия и отвечали на слова Господни: "ей гряду скоро," - "ей гряди, Господи Иисусе" (Апок. 22:20).

Что же разве древние христиане не считали себя грешниками? Да, конечно, считали, но их уверенность в Божественном милосердии и в окончательной победе Христа над миром была так сильна, что они как бы глаз не отрывали от созерцания будущей победы Его и потому представляли это самое будущее, как нечто светлое и радостное, когда Христос Спаситель отрет всякую слезу от лица человеческого.

Подобное не чуждо было Ветхому Завету.

Вот слова ветхозаветного праведника Товита - "на всех улицах Иерусалима будет раздаваться аллилуиа, и будут славословить, говоря: благословен Бог, который превознес Иерусалим на все веки!" (Тов. 13:18).

Итак, если еще в Ветхом Завете, когда люди не получили еще полного откровения Божьего, когда таинственная завеса будущего только немного была приоткрыта для праведников, а перед большинством людей безраздельно господствовал грех, горе и неправда, и тогда ожидание конечной судьбы мира и человека внушало древним праведникам надежды благие и чувства радостные, то почему же теперь, когда перед нами раскрыто св. Евангелие, все-таки более печальные, а не радостные картины предъявляет нам раскрытие будущих судеб мира и человечества.

Вот почему люди, даже верующие, стараются избегать беседы о Суде Божием и даже исходе нашей смертной жизни.

Увы! не смиренномудрие тому причиной, а некая безотрадная оторванность нашего сердца и всей нашей жизни от Милосердного Христа и Его Промысла.

Мы представляем себе Христа в давно прошедшем времени и мало принимаем к сердцу Его постоянную борьбу с нашим невидимым врагом, ту борьбу, к которой нас постоянно призывает Писание, укоряя нас за ленивое участие в этой борьбе, тогда как Апостолы всех призывали подвизаться против греха - "вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха" (Евр. 12:4).

И вот, если мы, хотя бы постепенно, стремились к постоянному подвизанию против греха, как к главной задаче нашей жизни, то наше воспоминание о картинах Страшного Суда Христова не вводило бы нас в уныние, а, напротив, вливало бы в душу доброе настроение, которое испытывает душа молодого воина, готовящегося к битве, или ожидающего решения полководца о заслугах его полка.

Вместе с этим и прельщения мира не казались бы нам столь заманчивыми и прекрасными, но напротив подобные мысли возбуждали бы в нас отвращение, и мы с сугубым усердием взывали бы к Богу: "Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти" (Пс. 50:2) и далее: "Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей."

Это молитвенное прошение люди пропускают мимо ушей, глаз, и мимо своей совести, которая постепенно ожесточается и, наконец, доходит да полной неспособности покаяться и умилиться и тем лишает себя надежды на спасение.

В этом смысле и говорится, что в аде нет покаяния. И это не потому, что Праведный Судия не хочет слышать покаянного вопля грешников, а потому, что ожесточившаяся до конца душа грешника совершенно лишилась покаянного чувства.

Да избавит нас Господь от такого состояния!

Конечно, последнее овладевает душою не сразу, а постепенно, заматывая ее все более в нравственные петли и узлы, пока не наденет на нее так называемой мертвой петли, которую развязать уже невозможно потому, что подвергшаяся ее узам душа сама не желает освобождения, а ее страдания от содеянных грехов только умножают в ней досаду, злобу и ропот.

Итак, пока не поздно, пока хотя временами душа чувствует приливы раскаяния, то да сохранит нас Бог от злобного упорства и ложного стыда, ради которого безумные люди отвергают призывающий Голос покаяния, ибо он будет раздаваться все реже и слабее в нашем сердце, пока совершенно не умолкнет. Да избавит нас Господь от столикого жестокосердия! - так воспевает Церковь во время службы Страстей Господних, ужасаясь подобного явления у врагов Христовых во время Его Пречистой Страсти.

(Прощеное Воскресенье; Мф. 6:14-21). "Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный." Мысль высказана определенно и законченно. Сегодняшний день особо посвящен прощению и примирению друг с другом.

Когда кто распнет свою гордость, то его посетит благодать и если даже он потом снова поссорится, то не так сильно, а на половину меньше душой его овладеет зло. Просьба о прощении - настроение спасительное. Даже если пьяница, возбуждая смех, кланяется и просит прощения, его душа не погибнет.

Особенно миритесь с домашними, для ссоры с которыми было больше причин или поводов. Кто привык просить прощения - умрет после покаяния и примирения.

Самолюбие, ожесточенность, отдаленность, гордость - все это сорная трава, которую надо тщательно выпалывать, стараясь вырвать ее с корнем, иначе она снова прорастет и заглушит и погубит добрые злаки.

Спешите просить прощения, не разбирая кто прав и кто виноват.

Если бы от вас просили подвига самобичевания, то понятно если бы вы заколебались. Тут же за делом мира, тотчас последует отрадное чувство примирения.

Да удостоит нас Господь подвизаться в семь подвиге.

Простите мя, отцы и братия, если согрешил словом или делом.

(Иоан. 1:43-51). Евангелие о Нафанаиле читается три раза в год и всегда напоминает самое главное: - как быстро и твердо уверовал Нафанаил: "Ты - Сын Божий, Ты - Царь Израилев." Это сочетание было в душе каждого доброго иудея. Хотя будут мучения, издевательства и уничижения, Он все же есть - Сын Божий и Царь Израилев.

Ясно, что под смоковницей Нафанаил пережил какой-то переворот, в результате которого он понял, что Спаситель будет не Ангел, не одаренный человек, а именно Сын Божий и Царь Израилев.

Обычно Господь скорее сдерживает желающих идти за Ним, а тут сразу принял, одобрил его исповедание и сказал, что его ожидает еще большее откровение и добавил, обращаясь к нему же: "Отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому." Это пророчески видел Иаков. Это восхождение и нисхождение, и небо отверстое - есть нечто совершенно исключительное по своему значению. Прославление Христа было и в крещении, но здесь, в этом восхождении и нисхождении, говорится о единстве между Богом и Сыном Человеческим и теми, кто приобщился Христу. Сущность этого откровения и уразумеют Апостолы, а за ними и все православные. И вот торжественное обещание откровения сей великой Тайны, Спаситель сделал, обращаясь к Нафанаилу, которого Он же охарактеризовал словами: "вот, подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства."

(Память Святителя Григория, Архиепископа Фессалоникийского, чудотворца). Прошлое воскресенье называется Неделей Торжества Православия и мы уже говорили о великом откровении, сделанном Спасителем людям через Нафанаила. Внешней причиной установления Праздника Торжества Православия было изгнание царем Михаилом еретиков иконоборцев, и мы празднуем победу над еретиками, которых истина "боязливыми убегателями сотвори."

Однако можно ли так обращаться с еретиками, может быть искренно верующими в свою правоту? Никогда не надо идеализировать еретиков, надо всегда помнить, что в основе их отступления от истины лежит не добродетель, а страсти и грехи гордости, упрямства или злобы. Суровое обращение с еретиками полезно не только для охранения людей от их влияния, но и для них самих. Поэтому, после ста лет борьбы с ними, давшей весьма мало результатов, Церковь решила установить анафематствование, т.е. изгнание из Церкви, что и производится в Неделю Торжества Православия.

Теперь не анафематствуют и это не лучше, а хуже, ибо теперь труднее провести понятную и ясную для всех грань между Церковью и ересью. Зная эту грань, легче не переступить ее, а перейдя, легче покаяться и вернуться в Церковь.

Сегодня во вторую неделю четыредесятницы, Церковь прославляет память Св. Григория Фессалоникийского, который боролся против ереси, не менее, если не более опасной, чем отступление от догматов. Его противники говорили, что Православие постигается умом, логикой и расчетом. Св. Григорий говорил, что нужна благодатная помощь для уразумения Христианства. Его называли свободомыслящим и хотели отлучить. Но Господь этого не допустил. Он же "одних молитвами вразумил," "других Православным Царям предал." Последнего не любят слушать полуверы. Но "проповедник благодати" только упорных еретиков, для обращения которых годны только грубые средства, отлучал, других же, менее упорных, он настойчиво и с терпением призывал к покаянию.

Его мощи, самые цельные, почивают в Солуни. Но, увы, прославление его там меркнет и с этим меркнет вера, но мы не последуем за этим забвением, и будем благодарить его, что он потрудился над сохранением чистоты Православия.

"А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими" (Иоан. 1:12). Вот слова, о которых должен думать готовящейся к причастию Св. Таин. Это великая милость. И потому на литургии прежде чем сказать молитву Господню мы просим дать нам "неосужденно смети призывати Тебе Небесного Бога Отца и глаголати: Отче наш." Мы тогда дети Божии, когда чувствуем, что мы едины, Единого Хлеба приобщаемся, единою силою живем. Благочестивые люди не причащались без слез и эти слезы казались настолько внутренно-необходимыми в определенных местах богослужения, что в некоторых чинах указывалось - "подобает и слезам здесь быть." Эти слезы в таких местах - удел не сентиментальных натур, а умиленных сердец.

"Подобает и слезам здесь быть." Нельзя было слушать о. Иоанна Кронштадтского без умиления и благодатных слез. Нельзя без умиления слушать Великий канон Андрея Критского, настолько он полон благодатной силы.

Есть слезы покаянные, есть слезы радостные. Благочестивые богомольцы достойны этих слез и на каноне Андрея Критского некоторые вытирают слезы умиления, некоторые рыдают, укоряя себя. Чем резче эти укоры, тем легче чувствует себя потом человек.

Но есть плач радостнотворный. Если вы обидели Отца и идете просить у Него прощение, заранее зная, что Он простит вас, то у вас слезы смешиваются с радостью. Во Св. Писании мы часто видим, что слезы и радость соединяются. Хотя в покаянии есть горечь, но покаявшийся не променяет эту горечь на сладость мира.

Да дарует нам Господь приближаться к тому настроению, когда горечь покаяния разрешается в сладостных слезах о милости Божией. Да даст чувствовать умиленную радость и без горечи, что впрочем есть удел только благочестивых и опытных в духовной жизни.

Мы же будем молиться, да даст нам Господь быть внимательными к молитве и всегда готовыми к покаянию.

(Восхождение в Иерусалим; Мр. 10:32-45). Когда были они на пути, восходя в Иерусалим, Иисус шел впереди, а ученики ужасались и, следуя за Ним, были в страхе. Спаситель их подозвал и снова начал говорить о предстоящем Ему, и потому они следовали за Ним в страхе. И вот Он снова говорит о том же, как бы в ответ на их страх и ужас. "И поругаются над Ним... и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет." И вот после этого страшного предсказания два ученика, Иаков и Иоанн, стали просить Иисуса исполнить их просьбу - дать им сесть у Него одному по правую, другому по левую руку в славе Его. По Евангелисту Матфею (Мф. 20:20) эту просьбу высказали не они, а их мать, но дальнейшую беседу Спаситель ведет не с нею, а с ними и от них получает ответ. В этой просьбе выражается желание великой чести и великая преданность. Однако знали ли они с чем связана последняя и на что они идут? Если не вполне, то догадывались, потому что следовали за Ним в страхе. Вот, чтобы уяснить им это вполне, Спаситель, перед тем сказавший на что Он идет, предупредил их за что они берутся: "Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь?" Они отвечали: "можем." Торжественная обстановка вокруг этого трагического обещания. Оно было сделано так сильно и убежденно, что Спаситель подтвердил их готовность к подвигу и благосклонно отнесся к их просьбе о возвеличении. Это место Евангелия плохо понято, потому что не поняли его торжественности и трагичности, как не поняли и вознегодовали остальные апостолы за то, что братья Заведеевы просили себе особого великого положения в славе Его. Сущность этой беседы в том, что Спаситель открывает ученикам, что получение великой чести на небе связано с уничижением, страданием и мучением на земле. Братья Заведеевы поняли это и прося великой чести на небе, просили быть убитыми за Него на земле.

Заключительные слова этого Евангелия не противопоставляются просьбе Иакова и Иоанна, но наоборот развивают ту же мысль о чаше и крещении, на которые они так торжественно выразили согласие, т.е на уничижение, страдание и мучение: "если кто хочет быть большим" - и в такой именно форме, в которой выразили свое желание Апостолы Иаков и Иоанн, желание не осуждается - "да будет вам слугою" и далее - "рабом."

(Иоан. 12:1-18). Огромная толпа иудеев восхищается красотою лика Спасителя. Только фарисеи говорят - останови их неприличное ликование, но тщетны их противодействия. Как отраден вид этой толпы, какая горячая надежда охватывает душу, глядя на нее!

Но что же чувствует Виновник этого ликования? Он едет на молодом осле и плачет о Иерусалиме, об этих ликующих.

Как это неожиданно. Редко плачут молодые мужчины, а вот Он, встречаемый с таким восторгом, - плачет. Дугой раз Он плакал, но иными слезами, при воскрешении Лазаря. Теперь не то: "О если бы ты, хотя в сей твой день, узнал, что служит миру твоему." Но они не знали и не чувствовали, и Он плакал о их греховности.

"О если бы хоть в сей твой день" - именно в этот день Иерусалим был близок ко спасению. Да именно в этот день, когда народ отдался чувству радости о Спасителе, народ был близок к вере во Христа. Но не разумели и не увидели. И как быстро эти восторги народные сменились хулениями.

Сердца человеческие качаются как маятники от зла к добру. Это колебание сердец, сопутствовавшее всей жизни Спасителя на земле, упрямая холодность к добру и неустойчивость в нем - тяжелое бремя для исповедников.

Не вверяйтесь ни похвалам ни хулениям народным - говорят нам учители Церкви.

Мы же, зная это колебание сердца человеческого, будем бдительно следить за своими сердцами и не доверять прочности в нас добрых чувств, зная, что они вспыхивают и гаснут, как мерцающие болотные огни.

В эти предстоящие нам дни, постараемся вникнуть в настроение Господа Иисуса Христа в ожидании страстей, мучения и смерти. Это великая тайна и мы можем только прикоснуться к ней снаружи, ибо внутрь этой тайны мы не дерзаем войти, боясь сгореть.

В ночь когда к Нему приблизился Иуда-предатель и воины, Он отделился от учеников и вышел вперед говоря - "Это Я." Воины в ужасе попятились назад, не сделав попытки Его схватить и Он во второй раз сказал им: "Это Я." Эти воины - язычники; они не понимают, что происходит, но полубессознательно чувствуют благоговейный трепет.

Зачем Он вышел? Чтобы спасти учеников: "Это Я, - оставьте их."

В эти страшные минуты Он не отрешается от учеников. В эти минуты вся вселенная была в Его душе, но в ней находится место и ученикам.

Обычные люди, коль скоро у них какие-либо затруднения, забывают всех и думают только о себе. Приходит к нему жена, когда он утомлен и он смотрит на нее как судья и обвиняет нарушительницу покоя. Придут друзья - оставьте меня, я сегодня расстроен.

А здесь перед Ним весь мир, отрекшийся от Бога и желающий убить Бога, но мы не видим в Нем ни намека на самозамыкание. Он и в эту минуту не чувствует Себя отделенным от мира и одиноким, ибо вот ученики в Его сердце.

Мы не средоточие вселенной и от нас не отступал весь мир, наши горести - уколы по сравнению с Его, но мы замыкаемся от мира. А Он думает об учениках и спасает их.

Благо тому, кто в страданиях и испытаниях не оставляет любви к ближним, но умеет их любить, заботиться о них и утешать их.

Не оставляйте любви к ближним, как бы ни протекала ваша личная жизнь и помните, что когда кто стремится к Богу и жаждет Его утешения, то последнее приходит в обстановке любви к ближним и единения с ними.

(Мф. 26:1-20; Ин. 13:3-17; Мф. 26:21-39; Лк. 22:43-45; Мф. 26:40-47, 52). Праздники бывают радостные и печальные, но эти противоположности сегодня соединяются. Наша жизнь всегда проходит в чередовании радости и печали, но всякий, проходящий Христову науку понимает, как может сочетаться радость и печаль. Смену этих чувств и их сочетание мы видим особенно ясно во Святой и Великий Четверг.

Ученики несколько в ином настроении и их пощадила безжалостная быстрота смены горя и радости. А у Спасителя они сменяются так, что как будто Он пьет воду, но вот один глоток сладкий, а другой горький.

Так сегодня у нас душа разрывается от горя, глядя на Сего обреченного Страдальца, но в эту печаль прорвалась и радость о нашем приобщении Христу и спасении. И радость наша закрывает наши грехи, и сердце тянется ко Христу, чтобы любовью облегчить Его страдания от людей.

Так сегодня, когда приобщаемся, помня слова Ал. Павла "когда ядите хлеб сей и чашу сию пиете - смерть Господню возвещаете," в нас не скорбное, но радостное настроение. Так велико это событие, что мы, чада Божии, дерзаем говорить: "Прости, приимше Божественных, святых, пречистых, бессмертных Таин, достойно благодарим Господа." Все молитвы суть стремление к чему то еще неосуществившемуся, только эта ектенья говорит о достигнутом. "День весь совершен, свят, мирен и безгрешен испросивши, сами себя и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим." О безгрешном прохождении жизни редко когда говорится, но после причастия мы с верою и надеждою дерзаем об этом просить. В таком окрыленном верою и надеждою настроении стоит, еще так недавно плакавший о грехах, человек.

У христианина покаяние и радость всегда вместе, и приемлет Господь первое и благословляет вторую. Но помните, что приблизиться невозбранно к огню Причастия нельзя без благодатной помощи: "Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас Боже, Твоею благодатью." Так отдаем мы себя под волю Господню. Эта преданность должна быть всегда и в радости и в печали.

Но как далеки мы от спасения, если подобные чувства печали, радости, любви и преданности Богу бывают в нас только в редкие дни говения и причастия. Когда мы это понимаем так ясно, как в Великий Четверг, то глубоко скорбим, что не всегда мы в этом благодатном настроении, ибо настолько естественно нашему сердцу жаждать благодати Божией и причастия Божественной жизни.

Но скажут: не веровал и Фома, ранее готовый умереть за Христа.

Нет, Фома просил уверения не потому, что не верил, а потому, что хотел веры не смутной, ибо жаждал воскресения и понимал его значение.

Перед восшествием во Иерусалим, узнав, что не будет никаких внешних успехов, а наоборот, Спасителя ждут страдания, ученики думали, что вот в награду за то, что они идут за Ним, их ожидает тоже смерть. Их охватил ужас и страх и тогда Фома сказал: "Пойдем и мы, умрем с Ним." У Фомы сердце преданное. А сколько их смутилось, когда узнали, что нет и не будет внешнего успеха! Когда Он был перед ними великим чудотворцем, исцелял их и давал хлеб, они веровали, а когда узнали, что Он готов принять и понесет великий подвиг терпения и страдания ради духовных благ, - все они бежали, вера их ослабела и, если совесть и укоряла их, они легко находили себе оправдания: "мы же надеялись, яко сей есть."

Говорят люди: если бы мы видели Его, мы бы не отреклись. Это не верно: большинство отрекшихся видели Его, но отреклись потому, что не любили ценностей духовных, победа над диаволом мало что говорила их сердцам, и они хотели внешних успехов.

Случаев полного отречения не так много. Обычно остается остаток веры, но это полупризнание, полу-верующега быть может еще хуже, а таковых полуверов большинство. Если их исключить из числа так называемого верующего общества, то мы бы увидели, что истинных поклонников мало. Храм и крест, - единство во Христе, единство во имя подвига любви - вот начертание наших отношений ко Господу, но полуверы и то и другое, - и единство и Христову любовь, стараются понять не так, как понимает христианин.

В полуверии есть много степеней, но одно неотвязно следует за всяким полуверием: отрекающийся знает от чего он отрекся, но он знает и к чему вернуться. У полувера же нет такой ясности и он привыкает жить, руководясь софизмами, полуправдой и намеками на какую-то, якобы, истину.

(Мф. 28:1-10). "Воистину воскресе Христос" - этот радостный ответ на возглас "Христос Воскресе" характеризует Пасхальные дни не менее чем все песнопения.

Горести и скорби сопутствуют всей нашей жизни, но им всегда на смену приходит радость. Так и в эти дни стучится и врывается в нашу душу радость после столь горестных слез и тяжких скорбей на Страстной неделе.

Чтобы понять жен мироносиц надо пережить их великую скорбь и великую радость. Постараться их понять - глубоко поучительно. В их душе жила глубокая скорбь и вместе с ней жило и ожидание чего то радостного, чего так жаждет душа. Они, конечно, неясно себе представляли чего они ждали, но они чувствовали, что не все кончено, что не могло все кончиться смертью и потому они так тяготеют ко гробу.

Скорбь и радостное ожидание, - чувства как будто несоединимые, уживаются в их женских сердцах.

О если бы и мы, и в горе и в радости, жили предчувствуя Христа, приближающегося к нам! Так должно быть всегда и если такое ожидание бывает у нас только в святые дни Страстной и Пасхальной Недели, то вера наша нетверда. Изъяснить совмещение скорби и ожидаемой радости трудно, лучше только вспоминать о Тайне, совершающейся в эти дни. Это совмещение отразилось и на нашем богослужении. В нем есть как бы страх нарушить радость воскресения, но поется и "плотию уснув," перенося нас в столь недавно пережитые скорби, и затем снова тихо и радостно льются умиленные песнопения, и скорбь не смущает нашу радость, только придает ей умиленный оттенок.

Но сейчас, думая о женах мироносицах, нам в душу просятся тяжкие воспоминания о чувствах, которым причастились они, свидетельницы страстей. От века не было на земле такой скорби, ее не выдерживали сами силы природы. И легко себе представить, что когда со креста раздалось "совершилось," они почувствовали облегчение.

Радуйтесь и вы в этот момент. Это чувство должно повторяться в душе. Скорби, ощущаемые нами в эти дни, не похожи на те страдания и уколы, какими сопровождается наша обычная жизнь. Чем сильнее скорбь о Христе и Христовых страстях, тем крепче мы будем привязаны ко Христу и в нашу скорбь войдет и радостное ожидание Христа, как у жен мироносиц, и мы также будем тяготеть к Нему и встретим Его также как они. Ибо скорбевшие как они, достойны праздновать Его воскресение.

Спаситель несомненно обрадовался, что увидел правильно ждущую Мессию и открыл ей великое известие: "Это Я, который говорит с тобой."

Она была взволнована этим известием и отнеслась к нему с простотой и непосредственностью женской цельной натуры: - она все бросила и побежала в город сказать о бывшем.

Неправду говорят, что Спаситель скрывал Свое Божественное происхождение: не Он скрывал его, а это люди не сумели увидеть Мессию.

Всякий из нас, в тот или иной момент жизни, тужил о непознаваемости Бога и сам был виноват в своей слепоте. Пусть спросит себя каждый сделал ли он все, что нужно для искателя истины? Ответ совести будет отрицательный. Слушающий и не слышащий Истину был, в частности, с теми богословами, кто отбился от истины, которая впитывается и просится в душу с детства. Огрубели и ожесточились их сердца от гордости и самолюбия.

Да избавить нас Господь от такового ожесточения и от этих страстей нашу душу, и тогда она услышит и познает истину с простотой Самарянки.

(Иоан. 9:1-38). В этом исцелении есть свои особенности: чудо не совершается быстро, и слепой не только не просил об исцелении, но и не надеялся на него, ибо от века никто не слышал об исцелении слепорожденного.

Он не надеялся, но исполнил слово Христа, пошел умылся и прозрел. Это слово, хотя оно и дало ему великую и нежданную надежду, было особенно трудно исполнить именно слепому. Подумайте, что испытал он пока один, ощупью, шел через весь город.

И вот он идет. У него не вера, а предчувствие веры и, слушая эту новую жизнь в своем сердце, он идет. Сколько трудна ему стоило пробираться в толпе, ему, нищему и никому не нужному, сколько сомнений и борьбы он пережил и преодолел по пути в Силоам.

Это было испытание его готовности веровать и его послушания и исцеление ему дается не легко и не без борьбы.

Ощупью он пришел, омылся и исцелился.

Все они были свидетелями явлений благодати, но для многих это было только предметом разговоров, и люди боялись поклониться Господу и стать в число учеников Христа. Мы же скажем - веруем, Господи, и поклонимся Ему.

В недели, между св. Пасхою и неделею Всех Святых предлагаются чтения из Евангелия от Иоанна.

Это Евангелие содержит в себе только несколько событий из земной жизни Христовой, но зато много речей Его. События же в четвертом Евангелии изложены подробно и картинно.

Таково же и назначенное к воскресному чтению в храме исцеление слепорожденного, о каковом событии достойна внимания каждая частность.

Почему Господь не ограничился своим всемогущим велением, а приказал слепорожденному пойти к купели Силоамской и умыться, чтобы потом прозреть? Ответ на это заключается в том, что слепорожденный должен был показать свое послушание Таинственному Собеседнику, которого он знал только Имя, но не Его Божественное достоинство.

Что же побудило его исполнить послушание, указанное ему Христом, идти к далекой Силоамской купели, помещавшейся под горой?

Несомненно повелительный величавый голос Христов создал в душе его священный трепет и пробудил смутную надежду.

Чтобы укрепить эту надежду, Господь не сразу его исцеляет, как исцелял людей в других случаях, но творит брение от плюновения Своего и, помазав этим брением его очи, испытывает его послушание и посылает умыться к Силоамской купели.

Была суббота и иудеи обрадовались не благодеянию Божьему, а возможности придраться ко мнимому нарушению субботнего покоя Иисусом Христом.

Это был не единственный случай таких недобросовестных придирок ко Спасителю. Из другого повествования Евангелия мы знаем, что народ иудейский понимал подлинный смысл субботнего покоя и, когда Господь обличил некоего начальника синагоги за подобную же придирку, то, "когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились, и весь народ радовался о всех славных делах Его" (Лук. 13:17).

Иное дело здесь при исцелении слепорожденного, когда иудейская злоба уже созрела на убиение Спасителя, и не только не смягчилась при виде несомненного чуда, коему подобного не было от века (9:32), но приняла характер крайнего ожесточения, соединенного с лукавством и лицемерием.

Последнее сказалось в том, что враги Христовы решили разыграть сцену формального правосудия с допросом свидетелей, позвали родителей прозревшего юноши и ставят им формальный допрос: - И спросили его, как он прозрел? Его ответ: "Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои, и сказал мне: "Пойди на купальню Силоам и умойся"; я пошел, умылся и прозрел" (Ио. 9:11.

Тогда некоторые из фарисеев говорили: "Не от Бога этот человек, потому что не хранит субботы." Другие говорили: "Как может человек грешный творить такие чудеса? И была между ними распря."

Запросили родителей прозревшего, но они дали ответ уклончивый, "потому что боялись иудеев, ибо иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги."

Они непременно хотели услышать что-либо о нарушении Христом субботы.

Исцеленный уже понял недоброжелательство к Исцелителю и он из допрашиваемого, делается сам обвинителем и отвечает им: "Я уже сказал и вы не слушали; что еще хотите слышать? Или и вы хотите сделаться его учениками?"

Очевидно, в этом споре выяснилось и для слепорожденного то, чего он раньше не знал; теперь он знает, что исцеливший его "человек по имени Иисус" и есть тот знаменитый чудотворец, о котором шла молва по всему иудейскому народу.

Однако, такой смелый ответ в вопросе нищего слепца привел его врагов в негодование и окончательно лишил их чувства правды, а когда слепорожденный уже прямо укорил их в таком ожесточении и выразил им вполне здравое суждение: "Мы знаем, что грешников Бог не слушает, но "кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает... Если бы Он не был от Бога, то не мог бы творить ничего."

Так начавшийся допрос под знамением внешнего правосудия, но при внутренней злобе оканчивается грубым насилием: "во грехах ты весь родился и ты ли нас учишь, и изгнали его вон" (Ио. 9:34).

В этом сравнительно подробном повествовании Евангелиста сказалось превосходство непредубежденного народного разума над лицемерным богословствованием и при-творным правосудием, которое, будучи обличено, обнаруживает произвол и жестокость лицемеров и уже явно пренебрегает правосудием.

Теперь Спаситель, встретив исцеленного, уже прямо открывает ему Себя, как недавно в беседе с Самарянкой: "ты веруешь ли в Сына Божия?" и на вопрос исцеленного отвечает ему совершенно прямо: "и видел ты Его и Он говорит с тобою" (Ио. 9:37). Господь удостаивает его прямого, не прикрытого откровения за его решимость умереть за Христа.

И вот такому бесстрашию должны научиться наши современники, взамен того двоедушия по отношению ко Христу, уподобляясь недостойным родителям слепорож-денного, дорожа, подобно им, своей дружбой с современными иудеями и с прочими врагами Христа.

(Деян. 1). Воскресе Христос и в течение 40 дней являлся апостолам, уча их о царствии Божием и повелел им быть в Иерусалиме и ждать обетования Св. Духа "через несколько дней."

Как же ждали они этого обетования? Они спрашивали Его: "Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?" Спаситель не отвечает им отрицательно, но говорит, что не их дело испытывать сроки: - "Но вы примите силу, когда сойдет на вас Святой Дух." Они думают о царстве земным, а Он, не отрицая устроения царства израильского, говорит, что оно будет в ином виде, чем они ждут: - его содержание будет в явлении силы Духа Святого. Они хотят чуда, оно и будет, через несколько дней, но они хотят чудесного явления силы земной, а будет явлена сила Духа Святого. Устроение царства земного, это такая мелочь перед устроением Царства Духа, но они хотят первого, а Он хочет, чтобы они желали второго и готовит их к нему.

Сейчас Россию постигла кара за преступления и проявляются силы Духа, но люди не их ищут и усваивают, а просят царства земного.

Господь дает просвещение душ, духовную благодатную силу, а русские израильтяне хотят царства земного. Они хотят царя или повелителя убивающего и покоряющего. Они отвергают камень, который должен сделаться главою угла Святой Руси: "это от Господа и есть дивно в очах наших" (Пс. 117:23) Но люди не понимают этого великого призвания. "Потому сказываю вам: отнимется от вас Царствие Божие и дано будет народу приносящему плоды его" (Мф. 21:43). Дано будет тем, кто хочет просвещения духовного. Рожденные от Бога и просвещенные Духом любят веру, подвиг, благодать, истину и смирение. Сыны земли любят иные ценности.

Далеки, так далеки люди от Христа!

Они веруют в политическую власть и силу и так далеко их сердце от Царствия Божия. О, если бы люди полюбили Бога и приняли, обогатились и укрепились дарами Святого Духа! Тогда власть земная естественно приложилась бы им.

Ныне же нам надо безропотно нести свой крест, и не только безропотно, но с благодарностью и в терпении. Будем же его нести, будем искать и желать Духовного просвещения и будем надеяться твердо, что тогда даст нам Господь услышать, что спасение наше "через немного дней."

Не была чужда иудеям мысль о вознесении Мессии на небо, как сказано было в пророчествах Даниила о Сыне Человеческом, который подымится на небо и даже до Вет-хого днями дойдет, и дана ему была власть и сила, тысяча тысяч и тьма тем служили Ему. Эти слова толкователи и читатели Ветхого Завета относили к ожидаемому Мессии, но перетолковывали их в том политическом, шовинистическом смысле, как последнее возвеличение человека-Мессии Богом. Только в этом смысле становятся понятными слова Христа к Никодиму, которые, как мы уже однажды толковали, являются последовательным опровержением мессианских чаяний иудеев и противопоставления им толкования христианского. Не человек Мессия будет постепенно возводиться в Божеское достоинство, но Мессия-Бог умаляется до образа и подобия человека. Тогда нам представится совершенно понятным Христово изречение: "Никто же взыде на небо токмо сшедый с небесе Сын Человеческий, Сый на небеси." И далее Господь продолжает Свое истолкование подвига Искупителя. Не земная слава и власть ожидает на земле воплотившегося Сына Божия, но как вознес Моисей змию в пустыне, так должно быть вознесену Сыну Человеческому, дабы всякий верующий в него не погиб, но имел жизнь вечную. Иудеи веровали, согласно их истолкованию пророчеств, что Мессия будет судить всех людей: они не различали первого от второго пришествия Мессии. От такого ошибочного ожидания предостерегает Господь Своим словом. "Ибо не послал Бог Сына Своего, чтобы судить мир, но чтобы мир был спасен через Него" и т .д. Самый суд не будет подобен суду мирскому и Суд уже состоит в том, что Свет пришел в мир, но люди возлюбили более тьму, нежели свет, потому что дела их были злы (Ио. 3:19).

Таков ответ Господа на все 3 ошибочные ожидания, которые направлены были иудеями к Его лицу, как Мессии.

Мы уже упоминали в другом месте, что в данном случае Господь привел слова пророка Даниила (гл. 7). То негодование, с которым встретил их первосвященник, было притворным, потому, что эти слова пророка были ему хорошо известны. Его могло поразить только ясное указание Христа в этих словах на Свое Божественное происхождение.

Итак, событие вознесения Господа на небо не случайный довесок к прочим событиям Его земной жизни, но событие, связанное с основной целью Господня воплощения и спасения рода человеческого.

Одним словом все 4 Евангелия сообщают о Вознесении Христовом, как об увенчании Его земного подвига.

Церковные песнопения и символ веры подобно св. Евангелиям ставят события Вознесения в тесную связь со Вторым пришествием Спасителя, как Бога и Судии Вселенной и сверх того поясняют общечеловеческое значение сего события. "Не Себя только возвеличил в нем Христос Спаситель, но спосадил с Собою естество человеческое и уполномочил нас говорить с Апостолами, что наше жительство на небесах есть."

Эта истина и составляет предмет нашей радости и делает день Вознесения нашим торжественным праздником.

Продолжать ли речь о том, как печально забвение этой простой и неопровержимой истины о кратковременности нашей жизни? Но, несомненно, что это пристрастие к миру так глубоко въелось в наши души, что увещаний наших о тщетности всего земного и слушать не пожелают наши современники. А потому лучше укажем ту область жизни, где люди живут ожиданием будущего, как сказал ап. Петр. "По обетованию Его ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда" (2 Пет. 3:13).

Мысль о конце земной жизни нашей и о загробном воздаянии, даже в наше греховное время не чужда многим, но жаль, что сердце огромного большинства не отрывается от жизни земной, а будущую жизнь представляет на подобие неизбежного полусознательного сна.

Не тому учил нас Христос Спаситель и Св. Апостолы. Они признавали сном эту земную жизнь, а смерть пробуждением. Тому нас учит притча Христова о богатом и Лазаре и слова Апостола, что жизнь земная уподобляется пару, исчезающему на наших глазах.

Современные моралисты и даже некоторые богословы весьма не сочувственно отзываются, когда слышат от убежденных христиан обесценение современной земной жизни и устремления нашего упования, как это предписано нам и в Св. Писании и в Символе Веры (чаю воскресения мертвых), и также в Апокалипсисе ("Ей, гряди Господи Иисусе"). Таким благочестивым людям, которые ожидают вслед за Ап. Иоанном будущей жизни и пренебрегают настоящей, наши современники говорят, что жизнь их бледная, отношение к добру и злу безучастное и настроение тоскливое, может быть естественное в древности во времена мистицизма, но неподходящее к жизни современной, особенно такое настроение свойственно парижским "имкистам."

Однако, если мы наполним свое воображение и свою память образами, а также мыслями о том, что загробный мир есть атмосфера напряженного энтузиазма и сострада-тельного участия к тем, которые еще на земле и борются здесь с неправдой жизни, то поймем, что сказано в Евангелии об Апостолах, которые не хотели оторвать глаз своих от неба, куда вознесся Господь.

Как ничтожны и суетны показались им после созерцания небесных красот, все земные приманки - богатство, слава, царства и знаменитость.

Однако, смотрите, насколько далеко отстояло их настроение от того квиетизма и индифферентизма, в которых хотят упрекнуть добрых христиан атеисты... "Господь после беседования с ними, вознесся на небо, и воссел одесную Бога. А они пошли и проповедовали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями" (Марк, 16:20).

Стремление к небу, презрение к земным наслаждениям не ослабляет волю служителей Божиих, но укрепляет ее и расширяет сердце любовью ко всем и сочувствием к ближним, ко всей природе, даже к демонам, как выражается Преп. Ефрем Сирин.

В заключение скажем, что праздник Вознесения является любимым для лучших христианских женщин и много именно женских монастырей посвящено сему празднику. Не сладка земная доля большинства из них, и, вот, они устремляют свое сердце в пределы загробные, небесные.

"Видехом свет истины" - эта любовь объединяющая нас друг с другом в Боге. Это единение сердечное, единение в духе. Помните, что разобщенность людей и замкнутость человеческая есть следствие наших грехов и греховности и охлажденности сердец. Наш долг эту разобщенность и охлажденность изгонять и стараться знать сердечную жизнь людей, устанавливать единение и понимать друг друга с полуслова. Надо пронимать людей сердечно, а не только грамматически. Нужно сердечное внимание, нужна сердечная чуткость и сердечная деликатность. Строившие Вавилонскую башню перестали понимать и речи и сердце. Когда нет сердечного единения, то люди перестают понимать друг друга. И наоборот: когда есть единство духовное и сердечное, то люди выучиваются непонятной понятливости и понимают один другого.

Будем же помнить, что Господь в соединение всех призвал, и будем согласно славить Пресвятого Духа. Аминь.

(Мф.10:32-33, 37-38; 19:27-30). "Что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте. Чему вы научились, что приняли и слышали, и видели во мне, сия исполняйте; и Бог мира будет с вами" (Филип. 4:8). Так говорит Апостол Павел и мы с благодарной любовью обращаемся к нему и ко всем святым, в которых мы видели и от которых научились тому, что только есть добродетель и похвала. С горячей, благодарной любовью мы взираем на них: они -"божественные угли," горящие огнем Господней любви, они - сеятели "честное проповедание православно сеющие" и от них "прозябло божественным земледелием и благодатью" все что честно, праведно, пречисто и прелюбезно - "аще кая добродетель и аще кая похвала" - на земле.

Вот почему Православные, преимущественно перед прочими исповеданиями, радуются в день всех Святых.

Св. Угодников почитают все вступившие в ограду церковную, но больше всего почитают или почитали русские и это почитание считают первым делом своей жизни. Ради поклонения св. Угоднику Божию они шли в далекие края.

Нет ему пути далекого:

Был у Матушки Москвы,

И у Каспия широкого,

И у царственной Невы,

говорил о русском паломнике поэт Некрасов. И чем глуше место, тем с большей жаждой туда идут.

Раньше все святые были мучениками, а потом, если и не умирали насильственной смертью, то свою веру исповедали, запечатлев в своей душе лик Христов, и к нему то и шел народ. Бывало раньше народ не знает, кто правитель в этой области, кто здесь богат и силен, но знает какой здесь угодник Божий. Для народа Церковь и праведность - это Святое Семейство, которое облежит облако угодников Божиих, и все они живут одною жизнью. Жизнь светская, мирская - это больной и неотвязчивый призрак, от которого хочется освободиться. Русскому народу святые - близкие и родные. Я был раз в Румынии, в храме, и спрашивал, где же рака угодника Божия св. Димитрия, погребенного в этой церкви. И никто не знал. Про него забыли. Потом выяснилось, что его могила под полом и плита над ней вделана в пол. По ней ходили и не знали, кто здесь почиет.

"Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя."

У русских людей должно быть всегда, а теперь особенно, одно желание: - в начале веселия моего положу тебя, Иерусалим, и если не положу и не помяну его - "прильпе язык мой гортани моему."

Русское отношение к святым не знает национализма: Святый Алексей, столь чтимый на Руси, был итальянцем, а первый юродивый на Руси, Прокопий Устюжский, был немцем.

Воины прославляют воинов и вождей, христиане - христиан и угодников Божиих. Сегодня все они прославляются, и пусть лучи их славы осветят и нас грешных.

(Мф. 4:18-23). В Евангельском повествовании о призвании учеников поражает быстрота их отклика на призыв. Как будто они раньше много над этим размышляли. В этом быстром отклике во всяком случае, виден подъем духа, и это настроение преимущественно не оставляет их все время следования за Спасителем. Правда было отречение Иуды, а в скором времени и Петра, но в последнем случае грех был поверхностный и очень скоро за ним последовало покаяние, а потом прощение. Подъем духа и проясненная совесть дают им понимать, как значительно быть Его учениками.

Однако в ночь предания они все разбежались. И они же потом все верно преданы вере и святости. Однако эта преданность не дана им извне, а всегда есть следствие подвига и прежде всего смирения. И то поучительно, что они были святы, хотя бывали и грешны и между ними бывали даже столкновения по этому поводу: так укорял Ап. Павел Ап. Петра в лицемерии.

Но грехи таких угодников Божиих не отклоняют их от преданности Богу и вере, и они быстро исправляются, когда в чем согрешили.

Таков путь и святых, и нас грешных, но не страшен грех, когда есть дух самоукорения, открывающий двери покаяния. Но страшно, когда оставляет нас этот дух самоукорения. Тогда мы ближе чем думаем к тем, о ком говорится "эти люди устами Меня чтут, сердце же их далеко отстоит от Меня ."

(Мф. 14:22-34). Поколебалось убеждение Св. Петра, что Господь, повелевший ему идти по морю, не предаст его на погибель, и он тотчас начал тонуть. Он не забыл повеления, но, отведя взор от Христа, стал смотреть на опасности своего пути, на волны, стал думать о грозящей ему смерти и начал тонуть.

Это - колебание веры. Блажен Петр, что в такую минуту взывает: "Господи, спаси меня." В житиях святых много примеров спасения в последнюю минуту, в ответ на подобный же вопль.

Но не подумайте, что этот вопль легко дается. Легко говорить о нем, но вспомните или подумайте, каково человеку чувствовать, что под его ногою только зыбкие волны, а не твердая почва. Мысль, что ты сейчас будешь поглощен этими волнами, вызывает ужас и отчаяние, покоряющее сознание. И если в эту минуту человек обращается к Богу, то значить сильна вера и живо упование на помощь Божию в это страшное, последнее мгновение. Это относится одинаково к гибели физической и нравственной. И кто не испытал силы молитвы в этот момент, тот тонет. И спасен будет и ощутит твердую опору тот, у кого этот вопль есть вера и молитва, а не крик животного ужаса.

Каждый умрет, и будем молиться, чтобы в последнюю молитву воскликнуть - Господи, спаси мя.

"Изыди из него и к тому не вниди." Диавол входит в человека и выходит и снова входит в него. Против него средство - молитва и пост.

(Мф. 18:23-35). Угодники Божии - наши предстатели и защитники. Еретики не понимают нашего отношения к угодникам и говорят, что если любить Бога, то будешь обращаться к Нему, а не к святым, и не понимают нашей к ним молитвы.

Спросили однажды Христа сколько раз надо прощать? Он требует от людей безгневия.

Ставши на молитву и вспомнив об обиженном, пойди примирись с ним. Ибо тогда отпустятся тебе грехи, когда, от всего сердца простив ближнего, ты вступишь в милосердие Божие. Безгневие есть непрерывное пребывание в милосердии Божием и такое безгневие встречается у русского человека - ничем его нельзя рассердить.

Гнев есть падение и всегда следствие самолюбия. Господь в иной притче (Мф. 13:44-46) одобряет решение купца и нашедшего сокровище "продать все'', чтобы приобрести бесценные сокровища. Продавая все, он от всего освобождается. Простить все от всего сердца есть то же самое, и сделать это могут только распявшие свое самолюбие.

Господь благословляет тех, кто старается освободиться от своих страстей и смиряется, а глядя на него смиряются и ближние его.

Не надо обольщаться надеждой на легкость спасения - оно требует великого подвига самоотречения и хотя смягчается сей подвиг любовью ко Христу и Его Царству, тем не менее сам подвиг всегда требует усилия. Об этом надо всегда помнить и не оставлять труда ибо "нудится Царство Небесное" и иметь надежду "восхитить его" могут лишь те, кто принял крест и несет его.

Это изречение подвергается многим лжетолкованиям: католики создали из него целую литературу, знакомую и протестантам и православным; а, между тем, сии слова Христовы, как и многие другие, не заключают в себе никакой двусмысленности, если их читать до конца, как и другие слова Господни, например, об участи умерших (вси бо к тому живы суть), а равно и притча о неверном домоправителе, если ее сопоставить со словами Апостола Павла (I Тим. 6:17) из коих видно, что богатством неправедным называется всякое земное богатство в противовес богатству истинному, т.е. духовному.

Как бы то ни было, но ответ Спасителя богатому юноше побуждает недалеких толкователей, начиная со Льва Толстого, ставить совершенно праздный вопрос о том, дозволительно ли христианам иметь имущество и отвечать на него либо прямым отрицанием, либо приведением схоластических рассуждений об евангельских заповедях и евангельских советах.

Едва ли можно было бы согласиться, чтобы все верующие, не исключая многочадных, раздавали свое имущество и поступали в число постоянных учеников Христовых: тогда собралась бы большая праздная толпа вокруг Христа Спасителя и больше бы мешала Его проповеди, чем помогала бы ей.

Вот почему Спаситель, потребовав от свободного юноши отречения от имущества, не предъявлял такого требования людям семейным и престарелым.

Вот вам и разрешение спорного вопроса о том, дозволительно ли христианам иметь недвижимую собственность; (сравни Деян. 5:1-4) - это было дело их доброй воли.

Воспрещалось не обладание имуществом, а лицемерие и ложь; но отречение от имущества и добровольная нищета были обязательны только для Апостолов и учеников Христовых (Мат. 8:20).

В Церкви новозаветной отречение от имущества предписывается ревнителям веры, после их заявления о желании вступить в число иноков, т.е. при произнесении добровольного обета о нестяжании и девстве.

(Мф. 21:33-42). Какие это плоды, которые должны были представить виноградари? Говорят - добрые дела. Католики отдельно ценят внутренние подвиги и так называемые "добрые дела." Слова "покажи ми веру твою от дел твоих" (Иак. 2:18) они неправильно толкуют. Какие "добрые дела," кроме покаяния и молитвы, показал Иоанн Креститель? Давно пора оценивать жизнь не с точки зрения внешних дел, а внутренним настроением и молитвами. Имеет значение только одно: насколько очистили люди себя и окружающих своими слезами.

Вот эти подвиги любви, покаяния и молитвы и есть то, что ждет хозяин от виноградарей. Господь не только дает нам возможность трудиться, но и хочет от нас, как о том говорится в притче о талантах, увеличения внутренних дарований. Эту истину забыли, а католики упразднили. Мы в лучшем случае каемся в содеянных грехах, но нам еще больше надо каяться в несделанном.

Слова "остави нам долги наша" относятся также и к неисполненным делам перед Богом и Церковью: мог учить - не учил, мог смягчать сердца - не смягчал и т.д.

Наш долг - отдать Богу силы духовные и нравственные и кто не отдал их, тот виновен перед Богом; тогда и те добрые дела, которые он совершил в своей жизни, а их всякий совершил, не будут иметь значения и "кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь" и наоборот "кто имеет, тому дано будет" (Лк. 8:18).

(Мф. 22:1-14). "Друг, как ты вошел сюда не в брачной одежде?" Некоторые думают, что сделан упрек в том, что этот человек не имел своей нарядной одежды, и делают догадки, что он может быть не имел ее по бедности и что неразумно де предъявлять такое требование к человеку, приглашенному с улицы. Однако эти вопросы и догадки беспочвенны: на торжественных пирах от хозяина гостям выдавалась нарядная верхняя одежда и украшения. Одежда давалась не как дар, а как украшение, и не принять такой одежды значило оскорбить хозяина, дав понять ему, что пир его не достоин украшения. Человек, которого позвали на пир, которого царь назвал "другом," не ценил этого пира и торжества и вызывающе отделился от его участников. Этим он сам указал на кару, его тотчас постигшую: из светлой палаты торжества он должен был уйти в темноту ночи. Он ушел, сопровождаемый стыдом и общественным порицанием. В его душе бессильная злоба. "Там будет плачь и скрежет зубов." "Враги скрежетали на меня," - так выражается бессильная злоба.

Плачь и бессильная злоба - такова будет адская мука. Чтобы избежать этого адского плача, надо припадать к плачу умиленному, спасительному.

Единственная добродетель, которую можно не скрывать это покаяние и слезы, ибо в них нет места гордости, каковая может воспламениться, если не скрывать других добродетелей, и которая также отвратительна Господу, как гнев и раздражение.

Всегда, с первых дней христианства и до конца века, путь спасения начинается с покаяния.

Есть два плача: плач бессильной злобы и плач покаянный, благословленный, как первая ступень спасения; вторая - умиление.

Купля, о которой говорится в Евангелии, предполагает энергичное желание обогащения. Но чаще встречается ленивое и безучастное отношение к этому делу и к людям, а вслед за этим дух самооправдания. Последнее так распространено, что можно сказать - в этом грехе повинны все.

"Войди в радость Господина твоего," - говорит Господь. Это прежде всего - возвращение к Нему. В Его доброй жизни каждое мгновение есть повод для проявления радости и любви.

Этой жизни уподобляется упомянутая добрая семья: в ней дух праведности, незлобия, прощения, в ней царствует тихая благодать и также всякое событие жизни есть повод для выражения духа этой семьи.

В этих притчах о талантах и минах - все Евангелие.

(Лк. 5:1-11). Не ловилась рыба у Петра и других Апостолов и только, когда сказал Господь снова закинуть сети, поймали великое множество.

Это событие показывает пример нашей немощи и то, что при помощи Божией люди получают благо, большее, чем могли ожидать. И это одинаково в отношении как материальных, так и духовных благ.

Часто люди просят тех или других, преимущественно первых, и не получают. Опытный духовник понимает, почему Господь не дает просимых благ - этому человеку не полезно их иметь. Что бы было, если бы люди сразу и всегда все получали? Человек корыстолюбив и если бы сразу получал, что просит, то погиб бы остаток бескорыстия в людях и молитва стала бы источником обогащения и молящийся руководился бы соображениями выгоды. Не дает Господь просимого, как мать не дает ребенку того, чего ему не надо давать. В беде часто просят и молят, но по миновании беды скоро забывают о милости Божией, до другой беды.

Когда не исполняется молитва, то мы должны постараться понять, какая спасительная причина лежит в неисполнении нашей просьбы. Ап. Павел молился о том, чтобы от него был отнят "пакостник плоти, ангел сатанин" - некая страсть, его внезапно мучившая - и не был услышан. И Ап. Павел понял причину - "да не превозношусь" (2 Кор. 12:7). Так и мы должны стараться понимать.

Но иногда блага даются по маленькой короткой молитве.

(Лк. 16:19-31). Самая страшная притча: из нее обычно делают вывод, что мучение грешников будет бесконечно. Само мучение изображено в виде огня жгущего, но не сжигающего. Но в чем сущность мучения? - В отсутствии умиления. Последнее возможно лишь при условии полного раскаяния. Поэтому мучение было бы бесконечным, если бы невозможно было бы покаяние. В Евангелии не раз говорится о вечной муке, но это выражение не есть синоним бесконечности: это выражение можно понимать и как характеристику неутолимости мучения в упомянутом смысле, и нет в Слове Божием определенных указаний на бесконечность страданий всех грешников, и что судьба их не может измениться. Слова Авраама в сегодняшнем Евангелии о пропасти между праведниками и грешниками, которую нельзя перейти, не говорят об этом: - да нельзя перейти не изменяясь, но это еще не говорит о невозможности изменения.

Сегодняшнее Евангелие дает нам как бы два луча надежды на более отрадную перспективу.

Во-первых мы видим, что Авраам в раю услышал богатого и, следовательно, есть между ними какое-то общение, хотя бы в виде беседы, и у грешников есть мысль и надежда на нечто лучшее. Одно это уже облегчает положение, ибо самое страшное это не само страдание, а безнадежное сознание его бесконечности. Этого сознания у богатого нет, а, наоборот, есть стремление и надежда на лучшее.

Во-вторых богач начинает жалеть своих братьев. Последнее показывает, что в нем пробудились добрые чувства, что он начал каяться и надеется на покаяние братьев. Это значит, что в той жизни возможно некоторое изменение настроения человека, ибо начавшееся покаяние может перейти к полному раскаянию и тогда умилению.

Богатый еще не знает полного раскаяния: он пока только понимает причинную связь между своим положением раньше и теперь, но не понимает справедливости последнего. Однако он начал жалеть своих братьев.

Если в той жизни есть возможность изменения настроения в смысле появления добрых чувств и покаяния, то надо допустить возможность полного раскаяния и тогда умиления; тогда надо допустить надежду, что двери райские не закрываются раз и навсегда. Допустить надежду, наконец, что пройдя через какие-то страдания, душа грешника, если она не окончательно отдалась ожесточению, может стать способной к покаянию, сперва частичному, как у богатого, а потом и к полному и тогда может ожить для умиления и спасения.

Не страшна сама по себе величина грехов, если есть покаяние. Покаявшийся в великих грехах становится блаженным.

Если мы небрежны к своей душе, если не покрываем каждый грех, особенно гнев, покаянием, то сделаем свою душу нечуткой и неспособной к покаянию и умилению. Тогда душа высохнет и будет близка к беспросветному отчаянию, ибо последнее состояние определяется отсутствием молитвы, покаяния и умиления, от чего да оградит нас Господь молитвами Богородицы.

(Лк. 8:26-39). Господь спрашивает бесноватого о его имени. Это единственный случай, что Господь спрашивает об имени, прежде чем дать просимое. Бесноватый находится в тяжелом состоянии: ожесточенный, огорченный, испуганный. Если человека, находящегося в таком настроении, спросить, как его зовут? - он на половину сразу успокаивается. Значение имени для человека особенно сильно у христиан: оно напоминает человеку угодника Божия, во имя которого он крещен. Но здесь на вопрос об имени, бесноватый ответил "Легион," ибо много бесов вошло в него. Но что легион для Христа, сказавшего, что "именем Моим бесов изгонят... змия возьмут"... Когда на Ап. Павла на Мальте напала ехидна, он взял ее и бросил в огонь. "На недужные руки возложат"... Все это неоднократно повторялось, а мы слушаем про это, не отрицаем, но не принимаем так близко к сердцу... Почему мы не видим чудес? - говорят люди. Не видят глупцы и сумасшедшие, а христиане видят и теперь как смело идет Господь на чудеса. Надо меньше любить тело и больше дух и тогда жизнь и деяния Духа нам будут виднее. В исцеления надо верить, как верят простолюдины и просить, как они просят.

(Мф. 9:18-26). Из лживых объяснений чудес, самое бесстыдное толкование Ренан дает исцелению кровоточивой: он пользуется невозможностью внешне и публично установить это чудо и под защитой этой невозможности невозбранно и бесстыдно клевещет, говоря, что чуда никакого не было, что Христос и женщина сговорились, чтобы обмануть народ. Ренан говорит о любви Христа и выставляет его обманщиком. Таким образом изобличается не Христос, а Ренан и его проповедь: он признает нравственную возможность соединения любви и обмана.

Нам ясна правда евангельского повествования, мы знаем какая стыдливость связана у женщин с этим явлением, и мы видим ее, трепещущую, как она исповедует свою веру и исцеление, поборов свой стыд.

Но доказать этой правды мы не можем, как не может доказать и Ренан своей лжи. Но ему и не надо доказывать: ему надо только набросить тень сомнения, надо тем более, что если он говорит о бесноватых, что они представлялись, то это чудо, где течение крови факт и реальность, ему надо во что бы то ни стало оклеветать. И вот защитившись стыдливостью женщины, которая иначе как словом не может засвидетельствовать о совершившемся чуде, он невозбранно клевещет.

На Христа клевещут по ненависти к Нему. Нет спокойного безразличного отношения: или озлобленная ненависть или преданность и поклонение.

Многие клевещут на Христа и Его угодников не прямо, а намеками: то в виде признаваемого своего незнания и просьбы разъяснить тот или иной вопрос, то в виде недоговоренной цитаты. Делают только намек и радуются посеянной растерянности или сомнению.

Такие нападают, но всегда, как барсук имеющий запасную нору для бегства, готовят себе отступление охотным признанием своей некомпетентности, когда кто сумеет им серьезно ответить на их софизмы. Но злой удар уже сделан. Клевета! Какое это страшное и какое нечестное оружие! Повторите самую большую бессмысленность три раза на площади и ее станут повторять и мало кто станет возражать. И мы виноваты в том, что в нашем обществе, не встречая изобличения, так часто пользуются орудием недоговоренности, намека и клеветы. И если некоторые клеветы не сразу и не начисто выбрасываются, то начинается гниение и смрад. Если не все виновны в клеветах по злобе, то в некотором небрежном отношении к истине мы повинны все.

(Лк. 10:25-37). "Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?" - спрашивает законник и на вопрос, что сказано в Законе?, сам отвечает, приводя слова о любви к Богу и ближнему и далее, "хотя оправдаться," спрашивает, кто же ближний? Обычно под ближними иудеи понимали единоверцев, а иноверцев почитали врагами. Но законник ставить вопрос глубже: он имеет в виду не национальное, а личное отношение к людям. В притче о Самарянине Спаситель говорит, что ближний, впавшему в разбойники - сотворивший ему милость. Говорят, что иудеи оказывали милость только единоверцам. Это неверно: добрые люди всех вер помогают всем и только фанатики не следуют этому. Ближний - это оказывающей милосердие, несмотря на национальное, религиозное и нравственное различие. Милость находить доступ к сердцам людей и теперешнего жестокого общества. Это можно сказать единственная "современная" добродетель, тогда как добродетель смирения и прочие совершенно чужды современности. Милость или гуманность иногда проявляются только по отношению к соплеменнику, так например иудеи, большие обманщики по отношению к другим народам, являются иногда большими гуманистами по отношению к своим единокровным. Конечно, это не есть та гуманность, о которой мы говорили и которая не может не радовать нас, как единственный светлый луч в жизни современного общества. Она нас радует так потому, что человек, какой он ни был национальности, относящийся к ближнему, как самарянин - близок к пониманию христианства.

(Лк. 13:10-16). Различно отношение Христа к несчастьям и болезням. В одной из синагог, увидев скорченную женщину, Он исцелил ее: "женщина ты освобождаешься от недуга своего." Это было в субботу и на упреки исцеления в этот день Христос ответил: "Сию же дочь Авраамову, которую связал сатана, вот уже 18 лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний."

Эти слова вызывают вопросы: если бы не было касания сатаны, не было бы болезни? И почему Господь допустил это касание, если указывает на необходимость ее освободить от уз сатаны?

На это надо ответить так: некоторые болезни наступают для исправления человека, после его грехов. Об этом говорится в исцелении расслабленного: "Иди и не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже" (Иоан. 5:14).

Исцелению бесноватых всегда предшествует просьба родных, или страдания и крики беснующегося, обращенные ко Христу. Бесноватые внешне похожи на эпилептиков, но есть разные степени вины человека в его бесновании. Одни беснуются смолоду, некоторые с детства и это по грехам их родителей, другие в зрелом возрасте, вследствие тяжкого греха, особенно кощунства, хулы на Бога. Известен очень яркий случай из наших времен, когда бесноватым сделался один, дотоле совершенно нормальный здоровый казак, который однажды ударил свою мать, и хотя совесть его сильно упрекала, он не покаялся и вскоре стал совершенно бесноватым. Но потом он был исцелен.

Особенно отрицают бесов люди, подверженные их воздействию. Бесноватый лишь немногим отличается от одержимых страстями самолюбия и гордости. Заговорите перед таким о касающемся его пороке, напр., гордости, и вот он уже во гневе. Если мы видим, что обличение приводит нас в раздражение - мы должны бояться беса.

Спросите себя и искренно ответьте - в какое состояние приводить вас обличение? Но не смущайтесь и не падайте духом от печального ответа на этот вопрос. Ведите борьбу за смирение, безгневие и терпение, и знайте что вы не одиноки в этой борьбе: Ангел хранитель всегда ведет борьбу с сатаной и по вашей просьбе властно поможет вам.

Трудно исцеляться от беснования и страстей: "Много пружався," т.е сильно сотрясая человека, оставляет его изгоняемый диавол.

Но не бойтесь и боритесь; несчастны люди небрегущие о своей душе. Три четверти образованных людей самолюбивы и не борются с этим недугом, а между тем упомянутое их раздражение при обличении говорит, что они не далеки от порабощения бесом.

Не шутите над своими грехами и да избавить нас Господь от небрежности к своей душе.

Насколько это слово точно могло изобразить действительную жизнь?

Во всяком случае христианская жизнь есть подвиг, и если мы сравним эту жизнь с радостным пиром на вечери у Доброго Царя, то скорее будем находить противоположности, чем какое-либо сходство.

Чтобы уяснить эту мысль, спросим себя: всякая ли вечеря и даже вечеря брачная является для всех приглашенных радостным времяпрепровождением? И почему же от такого почетного приглашения на эту вечерю так дружно отказывались все приглашенные ?

Надо принять во внимание, что и до настоящего времени и навсегда гостеприимство и благоснисхождение часто, не создают соответственного настроения, дружеского и благодарного в приглашенных гостях, а взаимные любезности, которыми они обмениваются с хозяином, бывают простым лицемерием. Иногда такое раздвоение идет дальше и под личиной любезности скрывается застарелая ненависть, тем более непримиримая, чем больше любви и доброжелательства она встречает со стороны ненавидимого, которого злой человек, если не имеет возможности оскорбить грубо, то сделает это более тонко, но тем более чувствительно.

Изображаемый в притче враждебный гость Доброго Хозяина обнаружил, если не напряженную ненависть к Нему, то, во всяком случае подчеркнутое пренебрежение.

Теперь спросим себя, нет ли сходства у нас в таком отношении ко Христу, призывающему нас на Свою тайную вечерю.

Конечно, есть, но оно бывает в различных степенях.

Мы не говорим здесь об определенной непримиримой ненависти ко Христу: встречается и она, особенно у современных евреев, но гораздо шире распространено, и увы даже между христианами, то пренебрежение ко Христу и Его учению, каковое обнаружил тот дерзкий гость "не имый одеяния брачна."

Впрочем и там пренебрежение, вероятно, перешло бы в ненависть и злобу, если бы повествование Евангелия коснулось настроения этого обличенного Хозяином упрямого гостя.

Заложенный в горючий материал огонь долгое время только тлеет, а обращается в яркое пламя только тогда, если снять с него покров, под которым он дымит. Точно также и враждебное настроение грешника к религии, а теперь нередко и к личности Господа Иисуса Христа, обыкновенно обнаруживается во всей своей безобразной силе, когда сбросит личину обычной современной двусмысленности и открыто заявит свои убеждения.

Только, в редких исключительных случаях такая полу невольная откровенность сменяется горьким раскаянием, а большею частью напротив злобным ожесточением, и тогда человек сам изрекает смертный приговор своей душе.

Да не постигнет такая горестная участь никого из моих благочестивых слушателей, но когда жизнь заставит их определить свои прямые отношения к Спасителю да поможет им Господь проникнуться тем же чувством как и того изображенного в другой притче человека, который умилился душою, приняв неожиданно для самого себя в свой дом велико-го Учителя, стал перед Ним и сказал, прежде чем Господь обратился к нему с увещанием: "половину имения моего, Господи, я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо" (Лук. 19:8).

Рождество Богородицы и Иоанна Крестителя - события радостные и чудесные, ибо рождение происходит от престарелых родителей. Почему родились так чудесно? Потому, что все естественное не останавливает внимание гордых людей. Для того, чтобы люди обратили на них внимание, такие избранники Божии рождаются сверхъестественно. Это не значить противоестественно, но такое рождение не может быть без особой помощи Божией. Это событие воспето в акафисте и составляет предмет поклонения, благодарения и радости наряду с Рождеством Христовым и не откликаются радостно на это событие только огрубевшие сердца.

"Да отвержется себя и возьмет крест свой." Прямой смысл этих слов - любить только мир Божий, руководствоваться только его законами, а не желаниями греховного сердца или природы человеческой. Но греховность наша постоянно борется против этого и потому, если мы, грешные, подчиним себя вполне закону Божию, то только разве в конце нашей жизни, а пока "нести крест" это значить бороться с греховностью и прежде всего с самолюбием, во всех его проявлениях.

Взять крест, взять в благородном порыве такую цель жизни легче, чем нести крест всю жизнь, но таких взявших не много. Однако и взявшие часто отрекались от него по слабости. Они брали, оставляли, каялись, молились и снова брали и так вот несли, с падениями и оставлениями, всю жизнь. Но взять и нести всю жизнь не сбрасывая, - это делали только святые и притом некоторые.

Еще в катехизисе вы учили, что несение креста есть постоянное страдание. Это правда, но неполная. Иногда крест становится крыльями, с которыми человек не идет, а летит. Такую силу подвига воспевает наш вдохновенный прославленный поэт Хомяков. Призывая людей к подвигу и воспевая облагораживающее влияние последнего, он говорит, что

Если сердце заныло

Перед злобой людской,

Если скорби земные

Жалом в душу впились,

С верой бодрой и смелой

Ты за подвиг берись.

И взлетишь ты на них

Без труда, без усилья,

Выше мраков земных... и т.д.

Такое влияние подвига возможно для благородных, жертвенных натур, особенно для юношеских. Но обычно несение креста требует от нас постоянной борьбы и только тогда несение будет непреткновенно, когда есть готовность бороться еще и еще. Преступники, влекомые на распятие, должны были нести это орудие их смерти. Но они брали только его конец (pilum), а Спаситель взял весь крест и нес его, падая, с трудом, но терпел и нес. Это есть утешение для слабых и падающих под тяжестью креста. В нашем ограниченном смысле несение креста есть труд и борьба, но это труд спасительный. Крест надо любить, целовать и покланяться ему, благоговейно налагать на себя крестное знамение, и если так поступать и так относиться ко кресту, то он даст крылья.

Иногда крест кажется невыносимо тяжелым, но его можно нести, когда принимаешь его и хочешь подвига.

Говоря о святых мы обычно слышим повествование о их духовном возрастании, о их борьбе, страдании и подвигах, через которые ветхая, греховная природа их постепенно преображалась в светлую одежду чад благодати. Эти повествования имеют непобедимую возрождающую силу, воспламеняя в наших сердцах любовь к угодникам Божиим.

Но любовь Русского народа к Св. Николаю имеет особый оттенок и к нему чаще и охотнее чем к кому-либо обращаются в поисках помощи и утешения. Это в значительной степени объясняется тем, что мы знаем его житие в старости. Мы не видим у него борьбы, но величественную душу, всецело отдавшуюся благодатной жизни, в которой он пребывает ничем не смущаемый. Невозмутимо живет он в мире Божией любви и милосердия и щедро получают эти дары люди, просящие помощи и заступления великого угодника Божия.

Святителя Николая мы знаем в возрасте, когда, окончив период борьбы, он радостно отдается добродетели. Она для него не желанный берег, к которому стремится пловец через бурное море, а родная сторона, родимый край, где ему отрадно и естественно жить, Как нераскаянный грешник не может оторваться от греха и наслаждается им, так Святитель Николай неотделим от добродетели.

Думая о нем, мы должны вспоминать, что тяжелая борьба временна и после нее возможно жить так, что добродетель станет твоей непосредственной потребностью и ты сможешь еще здесь, на земле, познать радость жизни, ничем не смущаемой, любви и милосердия.

Но также надо помнить, что борьба с грехом никогда не останавливается на половине: или изгоняется возможность власти греха над человеком или грех порабощает человека и делает его своим ожесточенным рабом.

Памятуя об этом, будем молиться словами, которые слышим на Страстной седмице: "Избавь наши души от такового бесчеловечества" и помилуй нас.

Велика слава Святителя Николая в Русском народе. Некоторые иностранцы, недружелюбно отзываясь о Русском христианстве, говорят, что Русский народ верит не в Троицу, а в Четверицу: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой и Святитель Николай Мирликийский.

Конечно, такое утверждение является клеветой на Русский народ. Правда же заключается в том, что Русский народ чтит Святителя Николая сильнее и любит его больше других святых.

Чтут его не только православные, но и инославные, не только христиане, но и язычники, чтут в Сибири, в Туркестане и во всех местах необъятной России.

Непросвещенные светом христианства, язычники-черемисы, жизнь которых я близко наблюдал во время своей 2-х-летней службы в Уфимской епархии, знают Святителя Николая больше, чем Христа и призывают его имя на помощь, замерзая в снежную бурю в поле, испытывая несправедливости или притеснения от начальства, призывают в нужде и голоде и во всех трудных обстоятельствах своей бесхитростной жизни. И призывы язычников не остаются без ответа. Святитель Николай неизменно помогает им.

Высоко чтит этого Святителя весь Русский народ, и интеллигенты и простые, и ученые и неученые.

Во всей России нет, вероятно, ни одной семьи, в которой не было бы образа Святителя Николая, а сказания об его чудесах и полученной от него помощи по молитвам, передаются из поколения в поколение.

Чем же Святитель Николай так привлек к себе сердца Русского народа?

Он, конечно, был постник, молитвенник и отличался всеми христианскими добродетелями. На почему Русский народ среди других святых, которые были исполины также разных христианских добродетелей, особенно полюбил Святителя Николая, что особенное отыскал он в нем?

Русский народ любит добро и правду, по силам своим, сознавая свои грехи, стремится к их осуществлению и понимает красоту добра и правды. В Святителе Николае Русский народ нашел воплощение тех именно качеств, которые составляют его высший идеал, его лучшее стремление и потому он так пламенно полюбил Святителя Николая, так горячо чтит его память и избрал Его как бы своим народным героем.

Святитель Николай прошел свой земной путь, как дивный победитель, расточая вокруг себя свет правды и добра и уже сколько веков слава Его не только не угасает, но привлекает к себе все новые и новые поколения людей, просвещая их Христовым светом.

Известно, что трое воевод были несправедливо приговорены к смертной казни. Святитель Николай, узнав а том, что могут пострадать совершенно невиновные, обратился к Богу с горячей молитвой и по Божией милости он преодолел законы естества - чудесным образом он явился ночью к благочестивому Царю Константину. Это не была галлюцинация или сон. Святитель Николай явился к Царю в собственном физическом теле и разбудил спящего Царя.

(Мф. 1). Среди предков Господа Иисуса Христа, кроме праведников, есть и грешники. Недоумевают люди - как от грешников может родиться праведник?

На это есть два ответа: 1) то, что вера истинная, есть вера очистительная и 2) то, что наша жизнь проходит в постоянном чередовании добра и зла, но сила и значение добра не умаляется от этого чередования. Если уголь бросить в воду, то по виду вода станет вся черна, но уголь и вода не смешались и когда уголь отстоится, то вода станет по-прежнему чиста и даже чище. Так и в родословной Спасителя мы видим, что чередование добра и зла в Его предках не умалили добра и омыли зло. Праведность одного иногда очищает всех его близких и даже не подвигами праведности, а только желаниями таких подвигов. Такое прощение и очищение получил Закхей, "потому что и он сын Авраама." В этих словах мы видим, что есть благословение на потомство - грешный, но покаявшийся Закхей сподобился, получить "ныне пришло спасение (или прощение) дому сему," т.е всем его близким. Вода и уголь не смешались, и мы видим победную силу чистой воды.

Вся жизнь есть чередование добра и зла, но хотя было зло, доброта не потеряла своей силы и чистоты.

В сей день обернемся назад и спросим: кто первый сподобился увидеть и уверовать во Христа? Те, ответим, кто заботился не о себе. Пастушеское дело там и в те времена было делом нелегким. Это дело можно характеризовать как полувоенное. Всегда на стороже, всегда готовые броситься на защиту овец от волков, всегда во бдении, - это атмосфера, в которой некогда подумать о себе и в которой развиваются добродетели храбрости, самоотречения и терпения. И как тяжел простолюдину этот подвиг бдения - лишиться сна для него труднее, чем совершить многие иные и не малые подвиги. Самоотречение есть в попечении о других, хотя бы о животных, но не о себе.

Таково нравственное настроение людей, первыми узревших Христа, - они являют собою пример аскетизма.

Христианство - радостная весть, но оно связано с воздержанием, аскетизмом и страданием.

Христианство есть нечто, с чем даже в малейшей степени не может связываться сентиментальность. Нет - христианство есть постоянный подвиг. Говорят, что первые века христианства были радостно-розовые. Нет, положение было грустное, но настроение - радостное и бодрое. "Нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем" (2 Кор. 6:10), вот характеристика внешнего положения и внутреннего настроения первых веков христианства.

Сегодня празднуем день памяти св. Василия Великого, - царственного священнослужителя.

Василий Великий участвовал в общественной жизни, но как он при этом сохранил это свое царственное спокойствие духа - это его загадка. Он перешел и через это искушение, и думаем одолел это потому, что его душа так неукротимо рвалась к Богу.

Дай нам, Василий Великий, хотя малую часть от помазания, которое ты имел. Это дерзновенная молитва. Так Елисей просил Илию о силе его. Трижды Илия говорил Елисею оставить его, и трижды Елисей отвечал ему: "Жив Господь и жива душа твоя, не оставлю тебя." Так неотступно и смиренно он добивался получить силу Илии, и было ему по прошению его.

Если малая веточка обопрется на большой дуб - она непоколебима. Так и мы, в малых наших подвигах, обопремся на Василия Великого, и его молитвами да спасет нас Господь.

(Мр. 1:9-11; Мф. 3:13-17). Господь не поколебался войти в воду и соединиться с грешниками, которые бросались в воду, исповедуя свои грехи. Вода, в которой они как бы омывали свои грехи, была ими как бы растворена и в нее вошел Христос и "абие изыде," т.е. тотчас вышел, а не так как грешники, нуждавшееся в очищении, погружались в нее. И отверзлось небо. Когда добродетель Христа потрясла силы самой природы, тогда отверзлись небеса и раздался глас: "Сей есть Сын Мой Возлюбленный."

Но в чем же подвиг? Почему Бог-Отец как бы не стерпел и воскликнул - "Сей есть Сын Мой возлюбленный."

Обычно люди скрывают свои грехи потому, что другие, даже такие же, если не более грешные, сторонятся от грехов своих ближних, а Господь Иисус Христос чистый и безгрешный идет к ним и касается грязи их грехов. Как в родословной Христа есть и праведники и грешники, как чистая вода, смешавшись с черным углем, не теряет своей чистоты, так и здесь: - Плоть и Кровь Христовы, смешавшись с грязью грехов человеческих, остались чистыми. Он не возгнушался родством и близостью с грешниками, но всех присоединил к Себе.

Это очищение грешников славный и таинственный день. 5000 лет молчали небеса. И вот раздался глас Господней радости: "Сей есть Сын Мой возлюбленный." И вскоре снова этот глас раздался в день Преображения и тогда еще добавил - "Сего послушайте."

Мы не видим такой силы проявления Таинства, но и нам грешным есть указания внешние, что благодать сходит на непорочные головки: младенцы никогда не умирают при крещении, хотя бы их погружали, как в старину, в холодную воду, и припадочные во время совершения Таинства затихают.

(Лк. 1:24-38, 39-49, 56). "Се раба Господня," так закончила свою беседу с Архангелом Пречистая Дева Мария. Так Она отвечала на слова его о том, что Она будет Матерью Бога. Совопросники века сего, по поводу Ее ответа, выказывают, якобы, благочестивое удивление: - как Она могла дать свое согласие, ибо в согласии содержится и признание своей способности стать Богоматерью. Как Она могла согласиться? Почему не отказалась? Однако они неправы, потому что надо в данном случае различать согласие по признанию своей способности от согласия по послушанию. Да, Она дала согласие, но не потому, что признает Себя способной, а потому, что признает Себя рабой Господней.

Когда отказываются от церковной должности по смирению, то это благоприлично, ибо смирение - высокая добродетель. Но если отказываются совершенно, то это есть предвосхищение суда Божия в отношении избрания на эту должность.

Послушание - настроение более высокое, чем смирение и отказ от послушания по смирению - есть грех.

Когда речь идет об избрании на очень высокие должности, то у избранного может быть только одно верное руководящее начало - послушание. Тут нет и не может быть речи о достоинстве, как о нем не может быть речи при причастии Св. Таин.

Но, скажет такой избранник: меня не призвал Архангел и не с ним я спорю, а с людьми: быть высоким иерархом так трудно, для этого нужно иметь такие и такие-то силы и способности, их нет у меня, и я не признаю себя достойным. И не надо признавать, но помнить, что Церковь посылает тебя и ждет от тебя послушания.

И для того, чтобы лучше понять послушание Пресвятой Девы и сравнить с ним отказы и колебания таких избранных, вспомним Апостола Петра на Тайной Вечери: "Сказал Ему Петр: не умоешь ног моих во век" - это говорит смирение Петра. "Если не умою тебя, не имеешь части со Мною." Тогда Петр восклицает: "Господи, не ноги мои только, но и руки и голову." Это согласие, данное не потому, что Петр считает себя достойным, но по горячему желанию иметь часть с Господом, но это не есть еще чистое послушание, ибо прибавляет от себя еще "но и руки и голову." Господь, омывая только ноги, показывает, что нужно послушание.

Смущает некоторых, почему Пресвятая Дева так просто ответила "се раба Господня," соглашаясь стать Матерью Бога. Почему, говорят, Она не пала ниц в умилении и страхе? Отдавала ли Она себе отчет в этом деле?

25 марта 1927 г., в день Благовещения, в русской церкви в г. Белграде торжественное богослужение совершил владыка митрополит Антоний. Владыка за каждым богослужением произносит проповеди, раскрывая в них неисчерпаемую глубину своего духовного опыта и своей мудрости. Дав тонкий философско-психологический анализ настроения Богоматери в день Благовещения, владыка раскрыл содержание двух главных христианских добродетелей: рассуждения, как способности взвешивать и правильно оценивать явления духовной жизни и при том являющегося царицей всех добродетелей, и послушания воле Божией, указав при этом пути распознавания последней. Без этих двух качеств невозможно осуществлять христианскую жизнь. Эти качества ярко обнаружила Пречистая Дева в день Благовещения и их необходимо каждому христианину воспитать в своем сердце.

Сегодня, братие, память Св. Иоанна Богослова, девственника - проповедника любви. Люди очень много говорят и пишут о любви, но на самом деле в современном обществе очень мало самоотверженной бескорыстной любви и сердечного сочувствия к своим ближним. Еще менее современные люди почитают высшую добродетель - девственность, открывающую путь к полному Богообщению.

"И взглянул я, и вот Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах. И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гу-слях своих. Они поют как бы новую песнь пред престолом и пред четырьмя животными и старцами; и никто не мог научиться сей песне, кроме сих ста сорока четырех тысяч, искупленных от земли.

Все лучшие проповедники любви были девственники, а св. Ангелы непрестанно прославляющие Бога и невидимо творящие дела любви и милосердия нам, людям, девственники по самой своей природе.

Апостол Иоанн, единственный из всех святых имеет, так сказать, официальный титул девственника но несомненно, что кроме него много святых украсились этой добродетелью. Очевидно, что в лице Апостола Иоанна добродетель эта получила свое высшее выражение, очевидно, что за всю свою жизнь он соблюл строгое целомудрие даже во всех своих помыслах.

Любовь тесно связана с девственностью. Ничто так не выталкивает из человеческой души нежную любовь, как плотская страсть. Посмотрите на животных, одержимых страстью к самке, с какой ненавистью, с каким ожесточением они грызут друг друга. Плотская страсть также опустошает и души людей.

Прочно сохранить в своем сердце бескорыстную любовь к людям невозможно, без борьбы, без поста и молитвы. Тот же, кто преодолеет эту борьбу навсегда приобретет для себя драгоценный дар - нежную любовь, огражденную чистотою своих помыслов; а с добродетелью любви соединяется мужество сердца или бесстрашие. Апостол любви Иоанн один последовал за Спасителем, во время Его крестных страданий, не оставил Его, подобно другим, не отрекся от Него. Так целомудрие, мужество и любовь связаны воедино.

"Помогай нам, Апостоле Христов, яко мы есмы твое стадо."

Спаситель сказал ап. Петру, чтобы он, исполняя свое назначение, как бы не вмешивался в назначение Иоанна.

В обличение католиков всегда нужно помнить, что Иоанн непоколебимо сохранил свое Апостольство своей чистотой, своей девственностью, Петр же постыдно отступил от Христа Спасителя и вернул свое Апостольство только горькими слезами и тяжким покаянием. Так они указали христианам два пути - Петров путь - путь слез и покаяния и Иоаннов путь - чистоты и девственности. Оба пути и Иоаннов и Петров ведут в вечную жизнь и молитвами их, да помилует всех нас Господь.

(2 января 1833 г.)

По усердию нашего глубоко благочестивого Государя Николая Александровича после большого промежутка, за последнее время, т.е. с 1896 года, стали опять повторяться причтения к лику святых новоявленных праведников.

Все эти радостные события совершились при самом содействии Государя Николая 2-го, но к сожалению не всегда при сочувствии духовной власти.

Нужно ли говорить о том восторженном чувстве и радостных молитвах, с которыми народ православный переживал эти события, при чем наиболее сердечное сочувствие к подобным прославлениям народ показывал по отношению к преп. Серафиму Саровскому, независимо от того., что из прочих вышеназванных святых некоторые сохранились в более благолепной целости, чем Саровский угодник.

При всем том, еще задолго до его прославления, народ наш толпами собирался в отдаленный Саров, от которого ближайшая железнодорожная станция отстояла на 50 и даже на 70 верст.

Предания о чудесных исцелениях от мощей сего угодника разливались по всем концам нашего Отечества и составили увесистую книгу одновременно в нескольких изданиях. Еще в большем количестве экземпляров расходились по России литографные картинки с изображением угодника в камилавочке и в лапотках.

Такой авторитет, как о. Иоанн Кронштадтский, шел впереди этого народного движения и с 80-ых годов, если не раньше, водрузил в алтаре своей церкви изображение св. Серафима и кадил перед ним, а ветхая полу мантия угодника Божия, полученная одною из Высочайших особ, была возложена на тяжко-больного, почти умиравшего уже, Наследника Престола Великого Князя Александра Александровича в 70-ых годах прошлого века, после чего Великий Князь совершенно поправился и прожил еще двадцать лет.

Многочисленные чудеса исцелений усердно записывались верующими, а раздираемые завистью большевики решили мощи угодника спрятать и уничтожать, первое им удалось, а удастся ли второе, ***покажет будущее.

Что касается лично преп. Серафима, то он, подобно Св. Златоусту, духовно перерос всякие сословные ограничения и был другом и советником для всех приходивших в Саровскую пустынь, независимо от их сословия, возраста и пола; однако, по его сохранившимся в записках наставлениям, легко убедиться в том, что он имел огромный опыт и понимание духовной жизни и знал Св. Писание и Предание не менее академических богословов.

Хотя и неудобно знакомить читателей с характерам и образом жизни угодника Божия по светским повестям, но, в интересах истины, мы должны сказать, что около его личности постоянно повторялись те эпизоды, которые изображены Достоевским в "Бр. Карамазовых," около келии о. Зосимы - типа усвоенного автором из жизнеописания Оптинских старцев - Макария (1860) и Амвросия (1892).

Иначе и быть не могло - ведь жизнь монастырских праведников определялась с внешней стороны одним и тем же церковным уставом или Типиконом, а отношение к ним народа - характером и бытом последнего, почти неизменившимся за последнюю тысячу лет и ранее того.

Иоанн же стоит в самом центре громадного христианского моря. Церковь воспевает - Златоустовы уста - Павловы уста, Павловы уста - Христовы уста, посему Златоустовы уста - Христовы уста. Особенность Златоуста заключается в том, что он раскрывает нравственную правду применительно ко всем положениям человеческого общества, ничего в жизни не оставляя без своего нравственного поучения. Творения святых обычно проверяются с другими священными книгами, поучения же Иоанна Златоуста настолько ясны, что они ни в каких подтверждениях не нуждаются. Он говорит, как сам Христос Господь. Он человек вне истории, вне народов. Он буквально сверхчеловек. Он также близок всему миру, как и Св. Евангелие. "Златокованые уста", "златая труба" - так величает его св. Церковь. Он взбудоражил всю жизнь нескольких народов и всем народностям на земле был одинаково близок. Пришли к нему из Египта и он, начав спокойно свое поучение, сейчас же взволнованно взывает к ним: "дети мои, народ мой." Столь трогательное прояв-ление его всеобъемлющей любви завистники сейчас же вменили ему в вину и оклеветали его, будто бы он желает захватить власть над чужими епархиями.

В своей жизни он был жертвой такой же клеветы, как и Христос Спаситель. Его невозможно было осудить непосредственно, поэтому его оклеветали за поучение, произнесенное в день усекновения главы Иоанна Крестителя, за слова, принятые царицей Евдоксией на свой счет, хотя конечно, тот великий святитель не стал бы полемизировать с несчастной женщиной. Слова эти и теперь мы можем читать: "Паки Иродиа бесится, паки смущается, паки требует главу Иоанна."

Иоанн Златоуст неподражаемый толкователь Св. Писания. В то время как другие писатели преимущественно полемизируют с еретиками, центр внимания Иоанна - рас-крытие нравственной стороны Христова учения. Великий знаток св. Библии, обладающий могущественным синтетическим умом, он быстро переходит от одной идеи к другой, и трудно угнаться за его светлой мыслью. В своих поучениях он как бы играет на музыкальном инструменте, извлекая все новые и новые духовные волны и наполняет ими ум и сердце слушателя, создавая прекрасную симфонию идей.

Ему, между прочим, принадлежит мысль, за которую впоследствии пострадал и наш великий Никон, о превосходстве священнической власти над царской, духовной над светской. Но, конечно, эти великие мыслители говорили не о подчинении царя духовенству, а о нравственном превосходстве духовной власти, открывающей людям врата вечности.

И вот этот сверхчеловек, принесший неисчислимые дары миру, был подвергнут избиению, изгнанию, поруганию. Накануне мученической кончины ему явился Священномученик Василиск, б. епископ г. Кукуз и сказал: "мужайся, брат Иоанн, сегодня будешь со мной," как бы повторив слова Христа Спасителя на кресте: "днесь со Мною будеши в раю."

Эти же Апокалипсические слови надписаны на иконе, сооруженной на месте убиения Императора Павла 1-го в Инженерном замке, убиенного нашими аристократами за то, что он был народным царем.

Слова эти служат вечным укором за всех несправедливо гонимых и умученных за истину, среди которых самым великим является Иоанн Златоуст, - учитель вселенной.

(Лк. 1:5-80). Почему избранники Божии, по преимуществу, родятся от престарелых родителей? Так напр. родились Пресвятая Дева, Иоанн Предтеча. Самуил "вымоленный" у Бога и другие праведники,

Потому, что рождаются они не как плод силы человеческой и не в порядке естественном, а по милости Божией.

Итак будем молиться и держать в сердце мысль: если это на пользу, то дай мне Господи, а если не на пользу, то не надо.

Крещение Руси - событие радостное, но и загадочное, т. к. ни один народ обычно не расстается без скорби и крови со своею верою. Отгадка в том, что Св. Кн. Владимир угадал настроение народа и его готовность к принятию Христианства.

Такого ликования и такой победы Христианства нигде не было, хотя Св. Князь и его окружение не подделывались к привычкам и взглядам языческого народа, не надевали креста на идола, а говорили о новой жизни бесхитростно, а не так, как хитрые католики, склоняя людей принять их веру.

Св. Владимира слушал народ младенец, не связавшийся крепко с языческим мировоззрением, его душа была свободна и она радостно откликнулась на проповедь веры милующей, какую по природе своей жаждет душа. Поэтому свободной душе русского народа Христианство было близко и до крещения. Святой Князь Владимир нашел и принес своему народу начала, которых смутно жаждала душа последнего. Св. Кн. Владимир дает нам яркий образ народного вождя, и в его жизни и деятельности мы видим, каким условиям должен удовлетворять вождь.

"Показавый ученикам Твоим славу Твою, яко же можаху." Показал не во всей силе, но так, чтобы могли перенести; но и то сколько видели, потрясло их так, что они лежали как мертвые. Показал "яко же можаху," сообразуясь со степенью их готовности принять благодать. Он не хотел их поразить Своим превосходством, но научить смирению и утвердить их веру.

"Да воссияет и нам грешным свет Твой присносущный, молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе."

Обратите внимание на эти слова - молитвами Богородицы. Как неразумно люди просят увидеть славу Божию!

А с праведниками Он говорил как друг, и лица их сияли. Мы же падаем ниц, и лишь благодатная помощь по молитвам Божией Матери опять нас поднимает.

Еще ребенком мы наблюдали, как люди кладут земные поклоны, молясь о "христианской кончине живота нашего." Нам надо принять решение искать христианской кончины. А если к этому присоединится постоянная благодарность Богу за то, что призвал нас, то это будет то настроение, ради создания которого в людях, приходил Христос на землю.

Иоанн Креститель прославился нетлением, а Иродиада, горевшая при жизни в огне страстей, нашла смерть замерзши от холода.

Отвратительны не только личные убийцы, но и не противящиеся злу. У них нет преступления, которое им надо, как Ироду, скрывать от закона, но они также не имеют спокойствия от совести, изобличающей их малодушие, и в них всегда чувствуется неуверенность и неспокойствие.

Преподобный Иов Почаевский, скончавшийся в 1651 году, ста лет от роду, был родом из села Покутья, в Галиции, которое, как и самый Почаев, находилось на территории тогдашней Польши.

Теперь говорят о панславизме, вот уже около полстолетия и больше. Объединительные стремления Преподобного Иова были значительно шире: он желает Русскому Царю, в своем послании - быть Государем над всеми православными христианами. Это уже не панславизм, а панортодоксизм. Впрочем, благожелание св. угодника не ограничивается этою земною жизнью, как это принято в обычных комплиментах высочайшим особам. Пр. Иов, пожелав Царю русскому многих лет на Царском Престоле, прибавляет еще и следующие слова: "а по времени подобном, да пересадит тебя Господь на Престол Небесный со всеми благоугодившими Ему."

Царь, прочитав его послание, повелел выслать в Почаев соответственную милостыню, так как Преп. Иов доложил ему, что все достояние монастыря Пачаевского в прошлом году "огнем погорело."

Через восемь лет, по преставлении Преподобного Иова, состоялось открытие его нетленных мощей, согласно видению Киевского Митрополита Дионисия Балабана, нарочно прибывшего для сего в Почаев, отстоящий от Киева, приблизительно около четырехсот верст.

В Почаев Преп. Иов переселился из Дубна, куда он был избран настоятелем всею братиею и откуда удалился уже старцем на покой в Пачаевскую пустынь, тогда еще не имевшую игумена, а состоявшую из двух десятков отшельников, объединившихся в общий монастырь, по дарственной "судейны" Анны Гойской, выхлопотавшей утверждение сей новой обители пред Польским Королем в год введения латинской унии, очевидно для борьбы против последней.

Не напрасно Преподобный принял имя древнего многострадального Праведника, ибо подобно ему, жизнь сего нового чудотворца, была подвигом непрестанного терпения и страдания. - Еще в первый период его управления монастырем, племянник упомянутой помещицы Гойской, молодой граф Андрей Фирлей, унаследовавший ее земли, прилегающие к Почаевскому монастырю, обрушивался несколько раз на Св. Обитель, грабил ее достояние, начиная с Чудотворной Иконы Почаевской, бил и разгонял монахов, предоставив Преп. Иову тягаться с ним по бесконечным польским судам, которые, впрочем, все-таки, возвратили монастырю Св. Икону после двадцатилетнего процесса.

Последние годы земной жизни Преп. Иова, как и его Ветхозаветного Небесного Покровителя, были вознаграждены Богом обильными утешениями. Так, за два года до его кончины, т.е. 1649 году, он завершил построение каменной соборной церкви в честь Живоначальной Троицы и сподобился мгновенного исцеления от угнетавшей его тяжкой болезни.

Вот почему, когда покойный Государь Николай Второй говорил своим близким, что он присужден Богом страдать всю жизнь, как древний Праведный Иов Многострадальный, то я отвечал на это: "доложите Государю, что было два Иова: Иов Многострадальный и Иов Почаевский; оба много и долго страдали попущением Божиим, но обоих Господь сподобил великих утешений старости и блаженной кончины, а затем вечного прославления на небе и на земле."

В заключение приведем слова Св. Апостола Иакова о Св. Иове в назидание всем нам.

29-го января совершается память священномученика Игнатия, епископа Антиохийского, приблизительно через полтора месяца после празднования его преставления, которое имело место 20 декабря 104 или 105 года по Р. X., так что Св. Игнатий был один из древнейших мучеников Нового Завета и едва ли не первый, о котором сохранились исторические сведения. По приказанию Римской власти он был отдан за исповедание св. веры на съедение хищным зверям, а римские христиане переслали его мощи, точнее остатки их, не съеденные зверями, на место его многолетнего служения в Антиохию при нарочитом послании к христианам антиохийским, в котором упоминают о молитве святого за души послуживших его погребению.

История сохранила нам и некоторые из его предсмертных посланий в разные города древнеримского мира; в этих посланиях священномученик кроме общих назиданий о христианском благочестии еще раз просит не заступаться за него перед властями и изъявляет желание быть мучеником за веру.

Эти сведения, сохранившиеся до нас благодаря младшему современнику Игнатия - св. Поликарпу, епископу Смирнскому и мученику, а также самое послание римских христиан к антиохийским, удостоверяют нас в глубокой древности почитания св. мощей и св. угодников Божиих вопреки заблуждению протестантов, которые без доказательно утверждают будто такое почитание св. угодников и их мощей началось в эпоху иконоборцев (7-9 века).

Малая часть св. мощей Игнатия сохранилась в Житомире, в специально устроенном небольшом образочке в церкви, посвященной имени священномученика.

Теперь мы даже не знаем сохранилась ли эта церковь, или она разорена и погибла, как от тех диких зверей, которые разрушили и пожрали нетленное тело мученика.

Надо отдать справедливость нашим историкам, даже протестантам, которые вопреки своим лже-догматам, должны признать правдивость приведенных выше сказаний о св. Игнатии, да и вообще жития св. угодников, особенно же св. мучеников, которые почти современны последним, являются одним из наиболее сильных доказательств истинности нашей Православной веры и опровержения полуверующих протестантов.

Каждый человек познается потому, что и кого он любит, о чем думает, к чему стремится.

Так, древние эллины больше всего любили физические силы и ловкость и сообразно этому они устраивали воспитание своих детей, развивая в них эти силы. Другие, музыкальные народы, как например итальянцы или французы, больше всего любят петь или играть и поэтому стараются культивировать в своем народе различные искусства, а вот русские, по преимуществу перед всеми остальными, почитают славные дела Божии, являемые на земле через святых Его угодников. Если Русские услышат о появлении где-либо нового угодника Божьего, то они стремятся туда всей душой и хотят его прославить, при чем они это делают не на основании каких либо маловерных известий, а на основании тщательного изучения всех обстоятельств дела. В архивах б. Святейшего Синода в Петрограде хранились многотомные фолианты рукописей и документов, посвященных исследованиям о достоверности сказаний о житии и чудесах вновь прославленных святых угодников Божиих. Так и наш исторический летописец, изображенный великим Пушкиным под именем Пимена, передавая свой труд своему ученику, говорил:

...Тебе свой труд передаю. В часы,

Свободные от подвигов духовных,

Описывай, не мудрствуя лукаво,

Все то, чему свидетель в жизни будешь:

Войну и мир, управу государей,

угодников святые чудеса,

Пророчества и знамения небесны -

А мне пора, пора уж отдохнуть

И погасить лампаду...."

Наши глупые современники обычно в этих случаях чрезвычайно придирались ко всему, лишь бы только не допустить до нового прославления и лишь только после того, когда не оказывалось никаких, самых малейших сомнений, призывали народ к общему чествованию угодника Божьего, причем обычно при прославлениях умножались чудеса от их св. мощей. Так, при прославлении Святителя Тихона Задонского было записано более 300 проверенных чудес, в большинстве своем состоящих в исцелении тяжко больных. И неудивительно, братья, что народу, притекающему к угодникам с верой и надеждой подаются от их св. мощей исцеления, а удивительно то, с каким пристрастием наша интеллигенция относилась к тому, чтобы тормозить это народное дело.

А есть много великих праведников, прославленных Богом, но еще не прославленных Русскими. Так например, на гробнице Патриарха Никона в Новом Иерусалиме совершилось записанных более 100 или даже 200 чудес, при чем Господь дал ему силу принимать молитвы за младенцев и подавать им свои целебные дары. Были слухи, что нетленные его мощи были вынуты из земли, но мы надеемся, что они сохранятся до дня их торжественного и всенародного прославления. Также в России по провинциям почти в каждом большом городе имеются свои чтимые праведники, ожидающие своих прославлений. Однако, с тяжелой руки русской высшей церковной власти эти святые прославления почти совершенно прекратились и русская власть в этом вопросе приняла на себя обязанности самых строгих прокуроров, желая всякое чудо объяснить каким-либо естественным путем, как это делают самые лютые атеисты. Святитель Феодосий, архиепископ Черниговский и Нежинский, и другие прославленные после него святые, пусть будут обличителями нашего интеллигентского равнодушия к этому святому народному делу.

Пусть же Господь умножит у нас веру в Его святых угодников и, если мы, хотя бы в лице своих лучших представителей, будем достойны Божией милости, то Господь прославит Русский народ явлением своих новых угодников, по молитвам которых очистит нашу землю от злых безбожников и восстановит Св. Русскую Православную Церковь. Аминь.

Сегодня память Дионисия Ареопагита, непосредственного ученика апостола Павла и великого греческого ученого. Его личность, жизнь и деятельность навсегда служат живым опровержением глубоко теперь вкоренившегося предрассудка, что будто бы вера является лишь уделом наивных сердец, немогущих разумом проверить предметы своей веры.

Апостол Павел и его ученик Дионисий, просвещеннейший философ, дело Христовой проповеди обставили обстоятельными научными соображениями, доказывая тем, что врагом веры является не разум, а глупость, суеверия и грехи. Истинно же просвещенный разум, основанный на объективном и всестороннем исследовании и изучении мира и его естественных законов, только подтверждает положения нашей веры о бытии Бога, о бессмертии души, о небесном воздаянии.

В наш век, несравненно более, чем в средневековую эпоху, широко распространены мрачные суеверия, разум людей омрачен грехами, поэтому-то и современная общественная жизнь находится как бы в заколдованном кругу, из которого она не может выбраться. Пусть же отвергающие религию не ссылаются на науку или свой ум, не они им мешают, а мешают им понимать веру их глупость и суеверия.

Дионисий Ареопагит был замечательным философом. Он оставил Христовой Церкви два творения - "О небесной иерархии" и "О церковной иерархии." Он разъяснил, что на небесах, в духовном мире, имеется иерархия и чиноначалие и, подобно этому, должны существовать иерархия и чиноначалие и в Церкви земной.

Позже Дионисия в Церкви был другой великий ум - Иустин Философ, который также ярко доказывал, что мудрость - дщерь Христовой веры, проповедь которой он также утверждал на началах разума и на постоянном исповедании своих грехов, служащих единственным препятствием к Богопознанию.

Последнее же греховное время является временем не торжества разума и наук, как то напрасно предрекали 20-му веку, а временем всеобщего торжества пороков, суеверий и грехов, глубоко помрачивших людской разум и подавивших в человеческих сердцах веру.

лишь бы спаслись мои братья по плоти" (Рим. 9:3). Тот же Апостол Павел в другом месте говорит "хочу разрешиться и быть со Христом," а здесь готов не быть со Христом, чтобы спасти братьев... Нам трудно так сказать, но праведнику это - естественно. Эти слова произнесены для выражения порыва сильного чувства любви к своему народу, чувства патриотизма. Их нельзя понимать дословно, ибо тогда они бессмысленны: от Христа Павел не может быть отрешен, ибо такая любовь обеспечивает ему царство Божие. Это - образное выражение любви и самоотречения: ни перед какими жертвами не остановлюсь для спасения тебя, Израиль. Когда толкуют эти слова, не понимают, что это не рассуждение, не торг и условие, а выражение порыва искреннего, непосредственного, неукротимого чувства. Это не Павел говорит, а Божия благодать в нем изливается в любви и самоотречении. Такой восторженный прилив братолюбия возможен у тех, кто убил свое самолюбие.

Блаженный Павел! Как ты велик! Всю жизнь ты подвизался о спасении иудеев и именно ты был ими особенно ненавидим. Но так велика твоя любовь, что ты не знаешь личного чувства и все также тебе беспредельно дорого их спасение. Такое же горячее чувство любви к своему народу мы видим и у Моисея, который, умоляя о прощении Израиля, говорил: "Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей" (Исх. 32:33).

По воздуху легче начать ходить как по земле, чем уподобиться Апостолу Павлу! Он сверхчеловек и мы можем на него смотреть с тем чувством, с каким смотрел богатый на Лазаря, с молитвой о том, чтобы Павел своими молитвами хоть несколько ослабил сердечную замкнутость и разобщенность людей.

Хотя Таинств много, - семи Таинствам воздается общепринятое поклонение, - но таинство Евхаристии вызывает особое благоговение. Почему? Потому, что оно теснее других связано с воплощением, страданием и воскресением. Есть ереси, создавшие по видимости такое же Таинство, но у них это не Тело и Кровь Христовы, а хлеб, булка.

Сознание, что у православных есть такое великое Таинство, возвышает душу. В день Великого Четверга, человека охватывает высокоторжественное умиление и это чувство переживают даже только присутствующие при сем Таинстве. В этот день мы забываем, что прошли века со времени Тайной Вечери, но переживаем, или должны переживать, чувства Апостолов.

"Со страхом Божиим, верою и любовью приступите."

Так как люди ко всему привыкают и чувство может притупиться, то к этому Таинству они особенно готовятся. Рассеянность умаляет силу Таинства в нас. Знаем, что при оскудении веры и ревности священники совершают это Таинство небрежно, но должны сказать, что русские священники все-таки с меньшим небрежением относятся к нему, и совершение Таинств вызывает у них и их пасомых святые чувства. Небрежностью нельзя унизить Таинства, но Св. Вера до тех пор будет стоять, пока есть святое отношение к Таинствам. На страшном Суде нас допросят за небрежность и холодность сердца. Но все-таки у нас еще есть священники, при совершении Таинства высоко поднимающиеся духом.

Почему нет умиленных слез перед и после Причастия, спрашивает себя христианин и мнительные очень этим огорчаются, а раздражительные падают духом и быстро опустошают свою душу. Что предложит им Церковь в назидание?

Первое правило, которое всегда надо держать в памяти - не копаться в своих чувствах. Не говорить себе: я чувствую то-то, а надо, чтобы я чувствовал то-то. Затем надо бороться со всем, что мешает приступить к Таинству. Например, болит голова и приходят мысли - я не могу подобающе причаститься с головной болью. Иди - если в силах - и потом радуйся, читая молитву: "Благодарю Тя, Господи Боже мой, яко не отринул мя еси, грешного, но общника мя быти святынь Твоих сподобил еси."

Однако скажут, но что же делать, если на душе остается чувство неудовлетворения?

Если начать вникать в свои чувства, то человек разбивается и вместе с тем его попытки определить насколько, "мало" или "недостаточно" или "меньше" он верует и благодарит - тщетны. Если вникать в ощущения даже физической боли, то мы увидим во-первых, что наше внимание также рассеивается и во-вторых, что трудно отличить и описать боль зуба и боль от щелчка или щипка. Тем более не поддаются анализу такие тонкие чувства духовной и нравственной жизни. Мы не умеем их правильно различать, описывать и сравнивать. И этого не надо делать. Ваше чувство к другу, столь вам знакомое и прочное, - если его начать подвергать подробному пересмотру и переощущению, то ощущение этого чувства утрачивается.

Надо идти к Таинству, хотя и нет умиления. Оно есть дар благодатный. Надо сознавать свою грешность и молить Бога потерпеть твои грехи и дать тебе возможность поговорить с людьми спокойными, верующими, чтобы тебе освободиться от неспокойствия мнительности. Мнительность граничит с сумасшествием, ибо человек мнительный отдает себя во власть неясных, смутных, безотчетных ощущений и не руководится ни разумом ни сердцем.

"Всегда молимся о том, чтобы Господь простил нам грехи и чтобы мы исправились, - говорит христианин - и вот я опять грешу и все такой же грешный," а более резкий к этому добавляет: "что я буду ходить в церковь, ибо хожу ли я и молюсь, или не хожу, я все такой же, каким и был." Но если бы ты не ходил - скажем последнему - то не остался бы даже таким, а падал бы все глубже, до преступления.

Преступники не родились таковыми и не сразу ими сделались.

Помните всегда: обычные люди христиане - это кающиеся люди.

Многие, слыша ектенью об оглашенных, не знают о ком и о чем надо молиться. Думают, что эти слова произносятся только как дань историческому воспоминанию, а между тем эта ектенья имеет предметом прошения и молитвы самую современную нужду и требует от нас горячей молитвы.

Не тяготитесь этой молитвой, но заменяя в уме слово "оглашенные," словом новообращенные, и понимая под последними всех, находящихся в духовно-трудном положении и нуждающихся в духовной помощи, молитесь о них, одновременно вспоминая, что Христова вера есть школа благочестия и прежде всего - школа покаяния.

Недавно мы объясняли, как надо понимать литургию оглашенных и получили благодарность за это объяснение. Но также мало кто понимает "Иже Херувимы."

Есть картина, изображающая смысл этого песнопения. На ней изображены Ангелы и они, перебирая пальцами цветы, тайно вяжут букеты. Эта картина и эти букеты - есть изображение полного невежества. Однако такое понимание не далеко от понимания и настроения тех, кто во время пения "иже Херувимы" становятся на колени, подкатывают глаза и надеются, что им Херувимы сейчас что-то тайно сделают.

На самом деле "иже Херувимы" - это есть беседа между стоящими во храме: они говорят друг другу "отложим всякое житейское попечение, потому что мы сейчас тайно образуем херувимов." "Дориносима" - обычно под этим понимают ношения повелителя на щите, но этого мало сказать: здесь надо иметь в виду еще и то, что впереди и сзади и по бокам от него рядами идут преданные ему люди. И вот мы, тайно образуя херувимов, входим в их сонм, окружающий Господа.

Понимающие службу Божию в это время читают 50-тый псалом и покаянием подготовляют себя к торжественному и радостному шествию.

Для участия в нем должно быть радостное настроение благодарности, что мы дожили до такого торжественного момента. Священник читает благодарственную молитву и затем читает молитву за всех, особо чтимых и любимых, а мы, освободившись от житейских попечений, несовместных с чувством восторженного благодарения, также вспоминаем с любовью наших близких и особо любимых, молитвенно соединяясь с ними в сем торжественном шествии в сонме Херувимов.

После столь высоких мыслей и все святых с любовью помянувши, мы снова молимся: "Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатью."

Сегодня праздник всех святых ежегодно совершающийся в первое воскресенье после праздника Св. Троицы, накануне Петрова поста.

Протестантское влияние на умы нашей интеллигенции издавна сказывается в охлаждении ее к святым угодникам, якобы, по горячему усердию "к единому Ходатаю Бога и человеков, Иисусу Христу." При этом лицемерно указывается, с легкой руки пропагандистов протестантства, на то, будто в священном писании нет повеления о молитве святым ни даже указания на такой обычай. Как в других случаях, так и в этом, мы можем сказать противникам словами Христа Спасителя: "Прельщаетесь не зная Писаний, ни силы Божией." (Мф. 22:29). Но последние нас сейчас же начнут перебивать:"3наем: вы будете ссылаться на книгу Маккавеев и на жертву Иуды Маккавея, принесенную за души убиенных; но Маккавейских книг мы не признаем."

А Евангелие вы признаете? - Ну, конечно, и более, чем вы, православные. - В таком случае извольте читать слова Христовы: "И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им" (Ио. 17:22). А также и другие Его слова: "И кто напоит единого из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей" (Мф. 10:42)

В чем слава святых? Ни в чем ином, как в принесении им наших молитв и творении добрых дел во имя их.

Вот почему только индифферентные к религии народы, "возлюбившие нынешний век," отвергают молитвы святым и прославление их. А там, где есть религиозный энтузиазм, он всегда связан с прославлением святых и призыванием их в помощь, не только у православных христиан, но и у еретиков, например, латинян, монофезитов, несториан; не чужды почитания святых даже и мусульмане, любящие молиться на их могилах.

Однако, ни один народ, даже среди православных народов, не принимает так близко к сердцу славы угодников Божиих, как народ Русский. Он знает, что Господь Иисус Христос совершенно чужд зависти и никогда не думает о том, будто прославление святых совершается в ущерб Его славы и благоговейной любви к Нему.

Что же касается до примеров обращения к святым, давно ***представшимся, то откройте Апокалипсис: "Веселитесь небеса и обитающие на них" (Апок. 12:12); и еще яснее: "Веселись о сем небо и святые Апостолы и пророки; ибо совершил Бог суд ваш" (Апок. 18:20).

Этих слов особенно боятся баптисты и штундисты напрасно хвалящиеся тем, будто они во всем следуют священному писанию. На самом же деле ему следуют православные, и в частности Русские люди, особенно близко к сердцу принявшие слова Христовы о прославлении Его святых угодников. Это не то, что память других народов о своих национальных героях: например, Русские люди носят в своем сердце любовь и благоговение к праведникам чужестранцам, например, к Святителю Николаю Чудотворцу, Алексию человеку Божию и другим, не знавшим даже о существовании Русского народа, и любят их, как своих неизменных друзей и покровителей. В этом смысле Русский народ совмещает в своем сердце и космополитизм и национализм. Особенно характерно его благоговение к святым мощам угодников Божиих, на поклонение которым "нет ему пути далекого."

Пусть нам не возражают в том смысле, что это благоговейное чувство народа связано с формальным условием церковного прославления праведников. Церковное прославление вовсе не есть акт формальный, но дело Божие, предупрежденное пламенною одеждою и горячим стремлением верующего народа насладиться славою святого, почему на таковое прославление собираются тысячи и сотни тысяч богомольцев.

Неукротимые хулители Православия пользуются таким народным чувством, чтобы очернить подвиг благочестивых христиан и укорять их в многобожии, вопреки предсказанию Христа Спасителя об участии святых в управлении миром. Но нам известны слова Христовы, читаемые в неделю всех святых: "Когда сядет Сын человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах, судить двенадцать колен Израилевых" (Мф. 19:28).

Не разделение предметов почитания т.е. Христа, Его угодников может унизить Его славу, но разделение самого духа Христова, подобно магометанскому учению о том, будто Господь Бог подвержен таким же изменениям Своего духа, то милостивого, то гневного, вот в чем состоит греховность многобожия, а мы веруем и исповедуем, что Господь и все Его друзья, т.е. святые угодники, исполнены одним духом и потому обращение к Нему или к ним объединены одним святым чувством и совершенно исключает мысль о каком-то соревновании, а любовь Русского народа к Ангелам и святым вполне согласна с волею Божией и учением Евангелия.

В настоящее время, когда мы стоим на переломе русской истории, нам необходимо вспомнить оклеветанного и непонятого великого человека, патриарха Никона, который указал истинный путь русской жизни, на который теперь и необходимо повернуть русскую жизнь.

Патриарх Никон основал три монастыря: Новый Иерусалим близ Москвы (1655 г.), Иверский близ г. Валдая (в 1652 г.) и Крестный близ Онеги в 1656 году. Монастыри эти очень скоро по своей славе превзошли древнейшие обители. Ранее по настоянию Патриарха Никона в 1648 году в Москву была перевезена икона Иверской Божией Матери, сделавшейся главнейшей святыней Москвы.

Так был не понят и оклеветан величайший человек Русской истории. Между тем он упреждал Петра Великого в реформировании России с той лишь разницей, что он открывал широкие врата на Восток с тем, чтобы, усвоив его, духовные ценности, подчинить России Запад, сделав ее такой державой, какой была Византия или Рим. Петр же пошел другой дорогой: он прорубил пресловутое окно на Запад, через которое к нам пришла зараза, разложившая Россию.

Для того, чтобы проверить эту истину, понадобилось 300 лет исторического пути. Теперь ближайшая задача России - прославить великого Патриарха Никона и продолжить его великое дело, подкрепленное громадным историческим опытом.